Ты при всех на меня накликаешь позор; Я безбожник, я пьяница, чуть ли не вор! Я готов согласиться с твоими словами. Но достоин ли ты выносить приговор?
Мне кажется, я снова изменился,
Не верю я в презренные слова.
Мне кажется, я заново родился -
Открыта в книге новая глава.
Мне кажется, но я себе не верю,
Я одинок, хотя со мной друзья.
Мне тяжело, как загнанному зверю,
Что собственною стаю загнан зря.
За что и почему он сам не знает,
Возможно потому, что был другим;
Возможно потому, что он не лает,
На тех людей, что милостивы с ним.
Мне верится с трудом в чужие речи,
Я не могу признать их правоту.
И если проведу я с кем-то вечер,
В душе найду на утро пустоту.
Я не способен лаять понапрасну,
Я не желаю плакать на луну.
И если чувства надо мной не властны,
То в пустоте душевной утону.
Пускай кому-то все же нужен,
Тот жалкий пес, что не способен выть.
Но жизни дар был мною не заслужен,
И не достоин я, на свете жить.
Пусть завывают драные собаки,
На блюдце желтое полуночной луны.
Я не согласен, и в последней драке,
Я докажу, что вы мне не нужны.
Не верю я в презренные слова.
Мне кажется, я заново родился -
Открыта в книге новая глава.
Мне кажется, но я себе не верю,
Я одинок, хотя со мной друзья.
Мне тяжело, как загнанному зверю,
Что собственною стаю загнан зря.
За что и почему он сам не знает,
Возможно потому, что был другим;
Возможно потому, что он не лает,
На тех людей, что милостивы с ним.
Мне верится с трудом в чужие речи,
Я не могу признать их правоту.
И если проведу я с кем-то вечер,
В душе найду на утро пустоту.
Я не способен лаять понапрасну,
Я не желаю плакать на луну.
И если чувства надо мной не властны,
То в пустоте душевной утону.
Пускай кому-то все же нужен,
Тот жалкий пес, что не способен выть.
Но жизни дар был мною не заслужен,
И не достоин я, на свете жить.
Пусть завывают драные собаки,
На блюдце желтое полуночной луны.
Я не согласен, и в последней драке,
Я докажу, что вы мне не нужны.