Рыба бьётся об лёд. Рыба бьётся об лёд. Изнутри. Ей снилось, что прямоходящим — райски. «Есть цель»,— подумала рыба. И вся обратилась в крик. И вся обратилась в звук. И всем телом звука — бьёт. Лёд подумал: «Своеобразные ласки». И трещинки не дал лёд.
Рыба бьётся об лёд. Брюхом и как-то безвольно. Ей снится беззвучие, утро первого дня.
Тишина ничего не имеет общего с болью. Боль — после звука. Больно — когда говорят.
Мёртвая рыба звучит тишиной, заразной такой тишиной. И лёд не подумал совсем ничего. Но треснул. Лёд тает, и быть бы рыбе живой, звучать бы рыбе тугой струной.
Но ходила бы рыба с прямой спиной — по-прежнему неизвестно.