Чужая Ты чужая, но любишь, Любишь только меня. Ты меня не забудешь До последнего дня. Ты покорно и скромно Шла за ним от венца. Но лицо ты склонила – Он не видел лица. Ты с ним женщиной стала, Но не девушка ль ты? Сколько в каждом движенье Простоты, красоты! Будут снова измены... Но один только раз Так застенчиво светит Нежность любящих глаз. Ты и скрыть не умеешь, Что ему ты чужда... Ты меня не забудешь Никогда, никогда!
Бессмертный Ангел смерти в Судный день умрет: Истребит живущих - и со стоном Прилетит к аллаху - и прострет, Бездыханный, крылья перед троном. Ангел мести, грозный судия! На твоем стальном клинке иссечен Грозный клич «Бессмертен только Я, Трепещите! Ангел мести вечен».
Зачем и о чем говорить?
ВЕЧЕР
Ты чужая, но любишь,
Любишь только меня.
Ты меня не забудешь
До последнего дня.
Ты покорно и скромно
Шла за ним от венца.
Но лицо ты склонила –
Он не видел лица.
Ты с ним женщиной стала,
Но не девушка ль ты?
Сколько в каждом движенье
Простоты, красоты!
Будут снова измены...
Но один только раз
Так застенчиво светит
Нежность любящих глаз.
Ты и скрыть не умеешь,
Что ему ты чужда...
Ты меня не забудешь
Никогда, никогда!
Бессмертный
Ангел смерти в Судный день умрет:
Истребит живущих - и со стоном
Прилетит к аллаху - и прострет,
Бездыханный, крылья перед троном.
Ангел мести, грозный судия!
На твоем стальном клинке иссечен
Грозный клич «Бессмертен только Я,
Трепещите! Ангел мести вечен».
Дом обветшалый молчал, как могила.
Кошка в него по ночам приходила
И замирала напротив стола.
Стол обращен к образам — позабыли,
Стол как стоял, так остался. В углу
Каплями воск затвердел на полу —
Это горевшие свечи оплыли.
Помнишь? Лежит старичок-холостяк:
Кротко закрыты ресницы — и кротко
В черненький галстук воткнулась бородка.
Свечи пылают, дрожит нависающий мрак...
Темен теперь этот дом по ночам.
Кошка приходит и светит глазами.
Угол мерцает во тьме образами.
Ветер шумит по печам.