Есть зимой в Париже такие места, где как-то особенно холодно. Сколько ни пей крепких напитков, кажется, будто пурга насквозь продувает бары. Надвигается ледниковый период. Даже в толпе пробирает колотун.
Я все делал правильно: родился в хорошей семье, учился в лицее Монтеня, потом в лицее Людовика Великого, получал высшее образование в институтах, где вращался среди интеллигентных людей; я приглашал их потанцевать, находились и такие, что давали мне работу; я женился на самой красивой из всех моих знакомых девушек. Почему же здесь так холодно? В какой момент я дал промашку? Я ведь хотел только доставить вам удовольствие, а мне не так уж трудно было соответствовать. Ну почему я не имею права жить как все? Почему вместо простого счастья, которым меня поманили, мне достались одни сложности и раздрай?
Я мертвый человек. Я просыпаюсь утром, и мне нестерпимо хочется одного – спать. Я одеваюсь в черное: ношу траур по себе. Траур по человеку, которым не стал. Я шагаю, как автомат, по улице Искусств – по улице, где умер Оскар Уайльд, совсем как я. Иду в ресторан, где ничего не ем. Метрдотели обижаются, что я не притрагиваюсь к блюдам. А вы много видели мертвецов, которые доедают горячее и облизываются? То есть все, что я пью, я пью натощак. Что хорошо: быстро пьянею. Что плохо: наживаю язву желудка.
Я больше не улыбаюсь. Это выше моих сил. Я умер и похоронен. У меня не будет детей. Мертвецы не производят на свет потомства. Я мертвец, пожимающий руки знакомым в кафе. Очень общительный мертвец и очень замерзший. Я, наверно, самый грустный человек, которого я встречал на своем веку.
Зимой в Париже, когда температура падает ниже нуля, человеку позарез нужны зальчики в глубине кафе, где свет горит всю ночь. Там, забившись в стадо, чтобы никто не видел, можешь наконец начать дрожать.
Любовь — единственное запрограммированное разочарование, единственное предсказуемое несчастье, которого хочется еще.
Все кончено. В. С. Е. К. О. Н. Ч. Е. Н. О. С ума сойти: я так легко написал эти десять букв, а принять их смысл не в состоянии.
Вот она, значит, какая, взрослая жизнь: строить замки из песка, потом прыгать на них двумя ногами и строить снова, опять и опять, прекрасно зная, что океан их все равно слизнет.
Алкоголь слегка горчит,
День прошел-и день убит.
Захудалый музыкант
На мосту
Моей жизни заиграл
Пустоту.
– Ты пришла?
– Похоже на то.
– Почему ты не пришла в понедельник и во вторник?
– Был дождь…
– Я тебе сейчас, кажется… подарю зонтик.
Я понял одну вещь: чтобы любовь не прошла, в каждом должно быть что-то неуловимое. Не допустить пресности – нет, это не значит подстегивать себя искусственно созданными дурацкими встрясками, просто надо уметь удивляться чуду каждого дня. Быть щедрым и не мудрить. Ты точно влюблен, когда начинаешь выдавливать зубную пасту на другую, не свою щетку.
Чем задаваться вопросом, сколько живет любовь, наслаждаться минутой – не лучший ли способ ее продлить?
Мы покидаем сначала родительское гнездо, а потом, бывает, и свое первое семейное гнездо тоже, и всегда при этом ощущаем одну и ту же боль, потому что чувствуем себя навсегда осиротевшими.
Мы изменили обетам, по очереди.
Мы расстались так же, как поженились: не понимая толком почему.
Почему вместо счастья, которым меня поманили, мне достались одни сложности и раздрай?
она удивленно плакала. оторопь человека, в двадцать секунд потерявшего все.
@музыка: ..
@настроение: сойдет
@темы: Проза, Классика прозы/поэзии/философии, Цитаты
-
-
12.01.2012 в 13:37-
-
12.01.2012 в 14:55