Гэта не так ужо і сумна пакідаць жанчыну, калі ведаеш, што вернецца судна да яе берага, яе зямлі. Калі ты знаеш: шляхі твае зноў прывядуць цябе да яе. Гэта не так ужо і сумна пакідаць жанчыну, калі кліча цябе баявая сурма, цябе прыспешваюць: "Пайшлі!" Калі абавязан пакінуць жанчыну. Будзеш жывы — сустрэнешся з ёй, загінеш — перад ёй і Айчынай ты выканаў абавязак свой. Самае сумнае — не гэта, самае сумнае — тады, калі жанчыну, табой сагрэтую, ты пакідаеш назаўжды, і пакідаеш яе не дзеля нейкіх вышэйшых спраў і надзёй. Проста мінула кахання нядзеля, а панядзелак — ростані дзень. Калі пакідаеш — з яе дакорам, з яе уяўнаю віной, з тым паглядам яе пакорным, які адчуеш ты спіной, калі, пакінуўшы адну, ідзеш ў цішыню, не на вайну.
ну вот и все. надышалась и отпустила. и выдыхаю, бестрепетно выдыхаю.(c)
Оловянное сердце Я увидел Вас в летнем тире, Где звенит монтекрист, как шмель. В этом мертво кричащем мире Вы почти недоступная цель. О, как часто юнец жантильный, Энергично наметив Вас, Опускал монтекрист бессильно Под огнем Ваших странных глаз... Вот запела входная дверца... Он - в цилиндре, она - в манто. В оловянное Ваше сердце Еще не попал никто! Но однажды, когда на панели Танцевали лучи менуэт, В Вашем сонном картонном теле Пробудился весенний бред. И когда, всех милей и краше, Он прицелился, вскинув бровь, Оловянное сердце Ваше Пронзила его любовь? Огонек синевато-звонкий... И под музыку, крик и гам Ваше сердце на нитке тонкой Покатилось к его ногам.
Пачка писем и прядь волос.
Только сердце немного сжалось,
В нем уже не осталось слез.
Вот в субботу куплю собаку,
Буду петь по ночам псалом,
Закажу себе туфли к фраку...
Ничего. Как-нибудь проживем.
Все окончилось так нормально,
Так логичен и прост конец:
Вы сказали, что нынче в спальню
Не приносят с собой сердец.
Гэта не так ужо і сумна
пакідаць жанчыну, калі
ведаеш, што вернецца судна
да яе берага, яе зямлі.
Калі ты знаеш: шляхі твае
зноў прывядуць цябе да яе.
Гэта не так ужо і сумна
пакідаць жанчыну, калі
кліча цябе баявая сурма,
цябе прыспешваюць: "Пайшлі!"
Калі абавязан пакінуць жанчыну.
Будзеш жывы —
сустрэнешся з ёй,
загінеш — перад ёй і Айчынай
ты выканаў абавязак свой.
Самае сумнае — не гэта,
самае сумнае — тады,
калі жанчыну, табой сагрэтую,
ты пакідаеш назаўжды,
і пакідаеш яе не дзеля
нейкіх вышэйшых спраў і надзёй.
Проста мінула кахання нядзеля,
а панядзелак — ростані дзень.
Калі пакідаеш —
з яе дакорам,
з яе уяўнаю віной,
з тым паглядам яе пакорным,
які адчуеш ты спіной,
калі, пакінуўшы адну,
ідзеш ў цішыню,
не на вайну.
Я увидел Вас в летнем тире,
Где звенит монтекрист, как шмель.
В этом мертво кричащем мире
Вы почти недоступная цель.
О, как часто юнец жантильный,
Энергично наметив Вас,
Опускал монтекрист бессильно
Под огнем Ваших странных глаз...
Вот запела входная дверца...
Он - в цилиндре, она - в манто.
В оловянное Ваше сердце
Еще не попал никто!
Но однажды, когда на панели
Танцевали лучи менуэт,
В Вашем сонном картонном теле
Пробудился весенний бред.
И когда, всех милей и краше,
Он прицелился, вскинув бровь,
Оловянное сердце Ваше
Пронзила его любовь?
Огонек синевато-звонкий...
И под музыку, крик и гам
Ваше сердце на нитке тонкой
Покатилось к его ногам.