Из " В ОКРЕСНОСТЯХ М " Эдуарда ШУЛЬМАНА
ФУ ТЫ, НУ ТЫАнна Ахматова - вместе с подругой (Ольгой Афанасьевной Глебовой-Судейкиной... или Палладой Богдановой-Бельской?) - и вот навестили как-то "Привал комедиантов".
М рычал непечатное, напирая на "б":
Я лучше в баре блядям буду
подавать ананасную воду!
- Фу! - сказала подруга.
- Не фу, - возразила Ахматова, - а футуристы.
- Нет, Аня, фу! - и подруга топнула ножкой. - Ты посмотри! Здесь ведь бывают порядочные женщины... не только мы с тобой.
Дальше - больше и интересней)ОКСЮМОРОН, ИЛИ ЕДИНСТВО ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЕЙ
Анна Ахматова - "чистый лирик". Но неуклонно двигалась к "гражданским стихам". Любимые поэты - Н и М (Некрасов и Маяковский).
Последний, - автохарактеристика, - трибун... агитатор, главарь, горлан... А незадолго до гибели жаловался:
- Мне бы стихи про любовь... так хочется...
ДЕТАЛИ И ПОДРОБНОСТИ
- Маяковский, зачем вы всё время подтягиваете штаны?
- А вам надобно, чтоб свалились?
Так рассказывал Лев Кассиль. Свидетели уточняют: насчёт штанов спрашивал бородатый детина низким утробным басом. Но М ответил ему как ей, то есть особе противоположного пола:
- А вы, девушка, хотите, чтобы упали?
ТЁЗКИ
Владимир Владимирович 1-й говорил современнику: ничто не приводит меня (Маяковского) в такое состояние возмущения, гнева и ненависти, как юдофобство.
А Владимир Владимирович 2-й - Набоков (эпистолярный отзыв на роман Александры Толстой):
Почему, собственно, оной госпоже понадобилось вклеить аккурат в еврейскую семью (вот с такими носами, то есть прямо с кудрявых страниц арийского "Путеводителя по жидам")... втиснуть на свои страницы этих, ах, каких невинных, ах, каких трепетных, ах, каких русских женщин.
ДЕТИ ПОДЗЕМЕЛЬЯ
Редакция юмористического журнала помещалась в подвале, очень промозглом. И сотрудники, для согрева, донимали остротами единственную женщину - машинистку. Она возмутилась:
- Владимир Владимирович, обнажите свой меч в защиту слабого пола!
- Обнажить? - И внезапно закашлялся. - Холодно здесь у вас... в бельэтаже - боюсь простудиться...
ВЕСЁЛЫЙ ДОМ
Маяковский и Брики вывесили плакат: "Никого не принимаем!". Однако не помогало - народ валом валил: завтракали, обедали, ужинали...
- По сравнению с тем, что здесь творится, - сказал М, - бордель - прямо церковь. Туда хоть днём не ходят. А к нам - круглые сутки. И всё - бесплатно.
КОММЕНТАРИЙ
- Примечания, - жмурился и причмокивал Чуковский, - примечания - самое чудесное! Это ведь кто с кем, где кому, что почём...
Тут, хочешь не хочешь, вспомнишь Фридунских (как в узких кругах контаминировали Фрида и дунского) - соавторов-сценаристов - с их ещё лагерной (до реабилитации) эпиграммой:
Чуковский мемуары пишет снова.
Расскажет многоопытный старик
Про файфоклок на кухне у Толстого
И преферанс с мужьями Лили Брик.
ПО ШПАРГАЛКЕ
М писал "Облако в штанах", читая отрывки Корнею Ивановичу Чуковскому. Там были слова: "Мария, отдайся!"
- Никоим образом! - Чуковский даже попятился. - Кто теперь говорит "отдайся"?.. Просто "дай!"
И Маяковский исправил на знаменитое: Мария, дай!
ОДНО СЛОВО
Корней Иванович читал Уолта Уитмена в собственном переводе:
Не прижмусь всею плотью к земле...
- Занятно! - сказал М. - Но есть патока. Вы говорите - плоть, а надобно - мясо: "Я не прижмусь моим мясом к земле"... Уверен, что в подлиннике - мясо.
Удивительно! - восклицает Чуковский. - Не зная английского, поэт угадал безошибочно!
Поздняя сноска:
Ещё удивительнее другое: таких строк не удалось обнаружить у самого Уолта Уитмена.
Ау, специалисты-любители! Стихотворение, по Чуковскому, называется: "Поэма изумления при виде воскресшей пшеницы".
ЧУЖИЕ СТИХИ
Незадолго до гибели, по обычаю малость переиначив, твердил М знаменитую строфу Гумилёва:
И вот мне приснилось, что сердце моё не болит,
Оно колокольчик, далёкий и тайный,
На пагоде синей дрожит и звенит
В эмалевом небе, дразня журавлиные стаи.
ПОЭТ
В поздние тридцатые, подобно Михаилу Афанасьевичу Булгакову, стал оперным либреттистом Осип Максимович Брик. Лихо изготовлял арии, дуэты, народные хоры... И всё - в рифму.
- Простите, - его спрашивают, - а раньше-то баловались стихами?
- Что вы! - отпрянул Брик. - Как я мог при Володе...