читать дальшеВ этом танце плавятся, разгораясь, в этом танце время бежит иначе, в этом танце крайность - уже не крайность; научить тебя танцевать, мой мальчик?
Научить тебя - танцевать на грани? Только шаг, и прочее станет лишним. Прикасаться сталью к открытой ране; правил больше нет - подойди поближе.
Примеряю взгляды; идёт ли этот? Лицедею верить - твоё решенье! Станет сердце бешеной кастаньетой; каждый взгляд - навылет, на пораженье.
Станут жесты росчерками рапиры, прихотливой вязью - легко - по шёлку.
Золотая полночь уже пробила; потеряешь - там, где меня нашёл ты.
***
Потому, что узка тропинка, а пропасть под ней черна, потому, что безлюдно – видишь? – на много миль, потому, что не будет завтра и нет вчера, потому, что это как раз и вращает мир, потому, что моя рука на твоём плече, потому, что от искры высеченной светлей; потому, что нет и не будет других ночей, – мы же первые и последние на земле.
***
"Сколько юношей, - видишь? статны все как один! - в ожидании; что ж ты плачешь, о чём, о ком? Не тоскуй, не грусти, красавица, выходи, выходи скорее, затворница, на балкон.
Где твой голос нежный, где твой хрустальный смех? Делай выбор, девушка, - неба-то не гневи: что поделаешь, если в городе - краше всех, что поделаешь, если создана - для любви?"
"Что кричите вы, люди добрые? Как не жаль? Не тревожьте барышню, - плохи её дела; нужен ей не весёлый пир, не лихой кинжал, не стрела Амура, - серебряная игла.
Ошивается здесь один - и взглянуть-то грех, сам урод уродом, - да только за ним молва; кто услышит речи его - пропадёт навек, - так умело, стало быть, складывает слова".
"Говорят, мол, явился к нам из далёких мест, - может, был шутом он, а может - и королём. У него на шляпе - серебряный бубенец, и не знает больше никто ничего о нём.
Всё шатался к ней, - только нынче простыл и след... Что стоите вы истуканами у окна?! Вы за ним бегите - на тот ли на этот свет, - разыщите скорей проклятого колдуна!"
"Опоздали! Там, где смыкаются русла рек, дом стоит под надёжной сенью дремучих крон, - а из окон льётся хрустальный девичий смех да звенит зазывно проклятое серебро".
***
I
у моего безумия - глаза из тёмного серебра, скверный характер и ласковые слова. если вижу я сны лоскутные до утра, - значит, он их со скуки за ночь нарисовал
мы гуляем по звёздам и крышам, рука в руке; голод его до лунного света – неутолим. у моего безумия – ветер на поводке; он ходит с ним, и тот танцует в земной пыли
и, куда бы я ни вела колею свою, – в синем смальтовом небе, в холодной талой воде я безошибочно взгляды его узнаю, но никогда – почему-то, – среди людей.
II
у него много вредных привычек – дарить цветы незнакомкам на улице, прятать в ладонь рассвет, безнадёжно запутывать волосы и следы, пить абсент с моей душой вечерами сред. а я до сих пор не умею ему помочь, а если он смотрит – то без жалости, без стыда; а у него такая улыбка, что хочется то ли – прочь, то ли – остаться с ним навсегда.