Рыжая Надежда. Скопировала из дневника, так что оформление вот такое вышло, как убрать не знаю, но стихи великолепные.
читать дальше
нерадостно ездить в той самой общей маршрутке,
глазами считая количество наших аллей.
сегодня прожег глазами дыру в моей куртке,
как-будто не знаешь,что у меня под ней.
и я говорила подруге с таким участьем,
что вот холодает и надо купить пальто.
улыбкой на всю округу кричала "счастье"!
глаза выдавали. но в них не смотрел никто.
Пока ты другим там варишь соленый кофе, куришь или стесняешься снять футболку Я тут упрямо рисую знакомый профиль,
узкие губы, лоб под короткой челкой.
В ванной дышу на кафель, пишу записки,
мол, отболело, спряталось, пробежало...
Мы подпустили прошлое слишком близко,
чтоб оно эдак молча теперь лежало.
Пока ты с другими там примеряешь планы-
на Ниццу, Ницше, на "да-да, вот здесь и ниже".
Я по стеклу в душевой утекаю плавно,
я оседаю на пол, и кафель лижет
меня повсюду, до куда только достанет.
И день утекает словно сквозь пальцы жидкость.
И я забываю, когда уже солнце встанет,
что я еще собственно даже и не ложилась.
Пока ты чинишь машину, и пишешь хокку,
заказываешь мартини себе в каком-нибудь пабе,
Я пробираюсь по горной тропинке в воздух,
и улыбаюсь, мать твою, улыбаюсь!
Я научаюсь жить в безвоздушном мире,
я открываюсь каждому, кто попросит.
Я перемыла все что нашлось в квартире,
и не разбила. Хоть подмывало бросить.
Пока ты там злишься, ревнуешь, врешь мне,
а так же глупо веришь в чужие сказки,
Я написала прозы тебе две простыни,
я наварила груды вареньев разных.
Я одолела боль свою, оседлала,
я отняла по тихому все ее силы
я поняла, что я все могу и надо же...
даже вернуться, видишь, не попросила. (с)
Я не выдержу. Я не выживу.
Я сломаюсь, как ветка, Господи.
Надорвусь я пупочной грыжею,
Не дожить мне до новой осени.
Это правильно. Так по-гордому…
И по-глупому, по-невзрослому.
Я вверяю чужому городу
Столь любимого и несносного.
Раздаю по частям, по кубикам,
Всех желающих – просьба в очередь.
Вы меня, не жалея, губите.
Больше мне ни черта не прочите.
Почему я тогда вас слушаю?
Не противясь за все, что дорого…
Потому что так будет к лучшему.
Я сама давно знаю все это.
Ты ведь счастье давно чужое.
И любовь не моя, а чья-то.
Ну а в том, что была с тобою
Только я одна виновата.
а если быть честной, то мне глубоко наплевать,
что это "привет" я в который уж раз не сказала.
мне без тебя настолько легко дышать,
что лучше бы я, наверное, не дышала.
мне без тебя настолько легко дышать,
что лучше бы я, наверное, не дышала.
нерадостно ездить в той самой общей маршрутке,
глазами считая количество наших аллей.
сегодня прожег глазами дыру в моей куртке,
как-будто не знаешь,что у меня под ней.
и я говорила подруге с таким участьем,
что вот холодает и надо купить пальто.
улыбкой на всю округу кричала "счастье"!
глаза выдавали. но в них не смотрел никто.
это как, знаешь,
ему приготовишь суп,
и он с удовольствием ложкой - до самого дна.это как точно знать,что ты у него однаи по-матерински лечить его от простуд.это как, знаешь, он руку кладет на живота ты вдруг случайно забыла его втянуть.наверное, в этом и есть та святая суть.когда понимаешь, что вот ОНО.вот.спасибо тебе, что ни разу не звал меня "солнцем",
ну или там прочими общими именами.
а я до конца обещала себе "он вернется",
пускай наше "мы" уж давно перестало быть нами.
и от всей души благодарна за каждый выдох,
за каждую встречу, что не прошел ты мимо.
за то, что теперь ни один даже взгляд не выдаст,
как ты меня странно и дико назвал любимой.
и пусть я, тысячи фраз твоих повторяя,
ищу тебя в скованных жестах любого прохожего.
и тех, кто живет для меня, безотчетно меняю,
пытаясь слепить на тебя отдаленно похожего.
спасибо тебе, что высмеивал все мои слабости,
так разбивал песни, рисунки, но больше - стихи.
ведь ты никогда не делил бы со мной мои радости,
и как ни прискорбно, той радостью главной был ты.
спасибо тебе, что ни разу не звал меня "солнцем",
ну или там прочими общими именами.
а я до конца обещала себе "он вернется",
пускай наше "мы" уж давно перестало быть нами.
а я до конца обещала себе "он вернется",
пускай наше "мы" уж давно перестало быть нами.
и от всей души благодарна за каждый выдох,
за каждую встречу, что не прошел ты мимо.
за то, что теперь ни один даже взгляд не выдаст,
как ты меня странно и дико назвал любимой.
и пусть я, тысячи фраз твоих повторяя,
ищу тебя в скованных жестах любого прохожего.
и тех, кто живет для меня, безотчетно меняю,
пытаясь слепить на тебя отдаленно похожего.
спасибо тебе, что высмеивал все мои слабости,
так разбивал песни, рисунки, но больше - стихи.
ведь ты никогда не делил бы со мной мои радости,
и как ни прискорбно, той радостью главной был ты.
спасибо тебе, что ни разу не звал меня "солнцем",
ну или там прочими общими именами.
а я до конца обещала себе "он вернется",
пускай наше "мы" уж давно перестало быть нами.
ты пытался ковать меня, как железо
а потом оставил одну в строю.
я теперь так редко бываю трезвой,
что скорее уже не дышу, а пью.
ты потом меня разрезал бумажной
и забыл нечаянно все собрать.
я тебя в себе закурила. дважды,
трижды в день, или даже пять.
это странный такой поворот событий,
что еще от меня существует горсть.
ты во мне уже две сотни раз убитый,
но, как прежде, - самый желанный гость.
я теперь так редко бываю трезвой,
что скорее уже не дышу, а пью.
ты потом меня разрезал бумажной
и забыл нечаянно все собрать.
я тебя в себе закурила. дважды,
трижды в день, или даже пять.
это странный такой поворот событий,
что еще от меня существует горсть.
ты во мне уже две сотни раз убитый,
но, как прежде, - самый желанный гость.
я люблю тебя.
знаешь,
по ходу, для этого
совершенно не нужно твое присутствие.
знаешь,
по ходу, для этого
совершенно не нужно твое присутствие.
Я хочу, чтоб ты только знал,
Что я вот ни о чем не жалею.
Вспоминаю вечерний вокзал
И твое «Возвращайся скорее».
Нашу первую ночь без сна:
Куча фильмов по 10 раз…
Люди, тише, у нас весна!
Не тревожьте напрасно нас…
Не забуду наш детский смех,
Челку мокрую на лице.
Не взирая не холод и снег,
Ел морожено на крыльце.
И как с радостным «Двадцать шееесть!»
Я бежала к тебе в объятья,
Зная твердо, что счастье есть:
Саму физику смогла сдать я.
Как ты сахар насыпал в чай
А я долго потом ругалась.
Вечно ссорились невзначай
И друг с друга тотчас смеялись.
Я - шпион, из-за шторки в примерочной
Наблюдала, как ты разденешься.
Обнимал. Говорил мне «Девочка,
Ну куда от меня ты денешься?..»
Как смешно ты дрова собирал:
Ну такой прям, несчастный деятель!
И впервые «любимой» назвал.
Даже дважды. Чтобы заметила.
Как сидели часы напролет
В «Кофи Лайф», ведь на улице холодно!
Как делили с тобой бутерброд
И бродили бесцельно по городу
Помню, как ты пришел первый раз
Просто так, когда не было лент..
Я тебя обняла. И для нас
Это был переломный момент.
Солнце, помню, светило нещадно,
Понемногу губя тормоза…
Ты сказал очень нежно «Надя,
У тебя неземные глаза..»
Мы тогда в первый раз целовались.
Все еще обещало начаться…
Мы всегда очень быстро прощались,
Чтобы сильно не привязаться.
На втором этаже подоконники
Были нашим излюбленным местом.
Нас считали с тобой влюбленными.
Мы считались с тобою «вместе».
Ревновал меня к каждому встречному,
Ну а я тебя очень – к Юле.
Говорил мне «К ней дружба вечная.
Не ее ведь, тебя целую.»
Да, мы ссорились, и неделями
Умирала от черной тоски.
Но случайное сообщение
Возвращало все вновь на круги.
В рок-кафе что-то было неладное
К твоей Юле – лучи любви…
Ты при встрече поднял ее на руки…
А потом целовал мои.
Извинялся, мол, дружба долгая,
Я с улыбкою все приняла.
Знай, мне были безумно дороги
Все минуты, что рядом была.
Начиная обедами в маке
До общения в айсикью
«Дима мой» на клочке бумаги
И несказанного «люблю».
Та запомни меня такую.
Я не буду тебя ругать,
Что теперь ты целуешь Юлю,
Обо мне не желая знать
Что я вот ни о чем не жалею.
Вспоминаю вечерний вокзал
И твое «Возвращайся скорее».
Нашу первую ночь без сна:
Куча фильмов по 10 раз…
Люди, тише, у нас весна!
Не тревожьте напрасно нас…
Не забуду наш детский смех,
Челку мокрую на лице.
Не взирая не холод и снег,
Ел морожено на крыльце.
И как с радостным «Двадцать шееесть!»
Я бежала к тебе в объятья,
Зная твердо, что счастье есть:
Саму физику смогла сдать я.
Как ты сахар насыпал в чай
А я долго потом ругалась.
Вечно ссорились невзначай
И друг с друга тотчас смеялись.
Я - шпион, из-за шторки в примерочной
Наблюдала, как ты разденешься.
Обнимал. Говорил мне «Девочка,
Ну куда от меня ты денешься?..»
Как смешно ты дрова собирал:
Ну такой прям, несчастный деятель!
И впервые «любимой» назвал.
Даже дважды. Чтобы заметила.
Как сидели часы напролет
В «Кофи Лайф», ведь на улице холодно!
Как делили с тобой бутерброд
И бродили бесцельно по городу
Помню, как ты пришел первый раз
Просто так, когда не было лент..
Я тебя обняла. И для нас
Это был переломный момент.
Солнце, помню, светило нещадно,
Понемногу губя тормоза…
Ты сказал очень нежно «Надя,
У тебя неземные глаза..»
Мы тогда в первый раз целовались.
Все еще обещало начаться…
Мы всегда очень быстро прощались,
Чтобы сильно не привязаться.
На втором этаже подоконники
Были нашим излюбленным местом.
Нас считали с тобой влюбленными.
Мы считались с тобою «вместе».
Ревновал меня к каждому встречному,
Ну а я тебя очень – к Юле.
Говорил мне «К ней дружба вечная.
Не ее ведь, тебя целую.»
Да, мы ссорились, и неделями
Умирала от черной тоски.
Но случайное сообщение
Возвращало все вновь на круги.
В рок-кафе что-то было неладное
К твоей Юле – лучи любви…
Ты при встрече поднял ее на руки…
А потом целовал мои.
Извинялся, мол, дружба долгая,
Я с улыбкою все приняла.
Знай, мне были безумно дороги
Все минуты, что рядом была.
Начиная обедами в маке
До общения в айсикью
«Дима мой» на клочке бумаги
И несказанного «люблю».
Та запомни меня такую.
Я не буду тебя ругать,
Что теперь ты целуешь Юлю,
Обо мне не желая знать
узкие губы, лоб под короткой челкой.
В ванной дышу на кафель, пишу записки,
мол, отболело, спряталось, пробежало...
Мы подпустили прошлое слишком близко,
чтоб оно эдак молча теперь лежало.
Пока ты с другими там примеряешь планы-
на Ниццу, Ницше, на "да-да, вот здесь и ниже".
Я по стеклу в душевой утекаю плавно,
я оседаю на пол, и кафель лижет
меня повсюду, до куда только достанет.
И день утекает словно сквозь пальцы жидкость.
И я забываю, когда уже солнце встанет,
что я еще собственно даже и не ложилась.
Пока ты чинишь машину, и пишешь хокку,
заказываешь мартини себе в каком-нибудь пабе,
Я пробираюсь по горной тропинке в воздух,
и улыбаюсь, мать твою, улыбаюсь!
Я научаюсь жить в безвоздушном мире,
я открываюсь каждому, кто попросит.
Я перемыла все что нашлось в квартире,
и не разбила. Хоть подмывало бросить.
Пока ты там злишься, ревнуешь, врешь мне,
а так же глупо веришь в чужие сказки,
Я написала прозы тебе две простыни,
я наварила груды вареньев разных.
Я одолела боль свою, оседлала,
я отняла по тихому все ее силы
я поняла, что я все могу и надо же...
даже вернуться, видишь, не попросила. (с)
но я уже третью неделю
исправно дышу
и ничего
ни-че-го
ничего ему не пишу.
исправно дышу
и ничего
ни-че-го
ничего ему не пишу.
И не передать вот уже, как много злорадства
В себя затолкала моя онемевшая вечность.
А я опускаю взгляд на родные плечи
И представляю, что ты говоришь мне «здравствуй».
Но ты, как совсем чужой мне, проходишь мимо
И это меня ломает. Безумно ранит.
Ты знаешь каждую родинку, каждый шрамик
И называешь другую «своей любимой».
А я все сжимаю сердце, кусаю губы
Пытаюсь не мерзнуть где-то при плюс сорока.
Мне бы только вот здесь, на ключице, твоя рука
И на подбородке след от щетины грубой.
Мне бы лишь не раскиснуть, держаться бы молодцом
И не думать об этом дурном, ну хотя бы при свете.
Не забыть бы о том, как всегда знала, что мои дети
Не тебя называть своим будут любимым отцом.
В себя затолкала моя онемевшая вечность.
А я опускаю взгляд на родные плечи
И представляю, что ты говоришь мне «здравствуй».
Но ты, как совсем чужой мне, проходишь мимо
И это меня ломает. Безумно ранит.
Ты знаешь каждую родинку, каждый шрамик
И называешь другую «своей любимой».
А я все сжимаю сердце, кусаю губы
Пытаюсь не мерзнуть где-то при плюс сорока.
Мне бы только вот здесь, на ключице, твоя рука
И на подбородке след от щетины грубой.
Мне бы лишь не раскиснуть, держаться бы молодцом
И не думать об этом дурном, ну хотя бы при свете.
Не забыть бы о том, как всегда знала, что мои дети
Не тебя называть своим будут любимым отцом.
Я сломаюсь, как ветка, Господи.
Надорвусь я пупочной грыжею,
Не дожить мне до новой осени.
Это правильно. Так по-гордому…
И по-глупому, по-невзрослому.
Я вверяю чужому городу
Столь любимого и несносного.
Раздаю по частям, по кубикам,
Всех желающих – просьба в очередь.
Вы меня, не жалея, губите.
Больше мне ни черта не прочите.
Почему я тогда вас слушаю?
Не противясь за все, что дорого…
Потому что так будет к лучшему.
Я сама давно знаю все это.
Ты ведь счастье давно чужое.
И любовь не моя, а чья-то.
Ну а в том, что была с тобою
Только я одна виновата.
Ты именно четкий такой мудак из изъезженной повести
О тех мальчиках вредных, с которыми лучше не связываться.
У тебя нет манер, воспитания, милости, совести.
А лишь доля цинизма с сарказмом, как примеси к разуму.
Ты именно грубый такой показатель «не этого».
«Не с ним», «Не его», «Не о нем», «Да, пожалуй мне кажется»…
С тобою ведем перестрелку своими планетами.
И линия фронта у нас не из нежностей вяжется.
Мне странно тебя узнавать среди лиц в голове очертаниях.
Причем, что обидней всего: ровно в каждом из них.
И с новой секундой сложнее мне жить расстоянием,
Что на 10 минут, вечность, день разделяют двоих.
И каждую ночь ты первым уходишь, как водится.
Так резко и быстро, не дав мне тебе помешать.
И внутренний стержень (откуда бы?) странно коробится.
Но я выдыхаю и вновь продолжаю тобою дышать.
Ведь ты же мой личный мудак из любимой мной повести
О тех мальчиках, что не жалеют и сводят с ума.
Ну и пусть у тебя нет манер, воспитания, милости, совести…
Оставайся со мной. С остальным же я справлюсь сама.
О тех мальчиках вредных, с которыми лучше не связываться.
У тебя нет манер, воспитания, милости, совести.
А лишь доля цинизма с сарказмом, как примеси к разуму.
Ты именно грубый такой показатель «не этого».
«Не с ним», «Не его», «Не о нем», «Да, пожалуй мне кажется»…
С тобою ведем перестрелку своими планетами.
И линия фронта у нас не из нежностей вяжется.
Мне странно тебя узнавать среди лиц в голове очертаниях.
Причем, что обидней всего: ровно в каждом из них.
И с новой секундой сложнее мне жить расстоянием,
Что на 10 минут, вечность, день разделяют двоих.
И каждую ночь ты первым уходишь, как водится.
Так резко и быстро, не дав мне тебе помешать.
И внутренний стержень (откуда бы?) странно коробится.
Но я выдыхаю и вновь продолжаю тобою дышать.
Ведь ты же мой личный мудак из любимой мной повести
О тех мальчиках, что не жалеют и сводят с ума.
Ну и пусть у тебя нет манер, воспитания, милости, совести…
Оставайся со мной. С остальным же я справлюсь сама.
Нас не хотелось бы даже насильно
Пытаться исправить тире и союзами.
Ведь твое сердце довольно обильно
Потрепано бывшим юзером.
Могла заставить бы денно и нощно
Брезгуя, внимать моим детским стихам,
Но твои руки так жестко и прочно
Давно привыкли к чужим рукам.
Я бы дарила тебе надежды,
Я бы вовек не дала упасть.
Но она смотрит В ТЕБЯ так нежно,
Что я и не знаю, куда бы пропасть…
Можно, конечно же, все исправить,
Чтоб не казаться другим безумной,
Но она ТАК тебя обнимает,
Что мне не хочется даже думать…
Ты меня нежно целуешь в шею.
В нас уже верит тут каждый пятый.
Но ведь улыбка ее милее
Всех моих тысячи вместе взятых.
Может быть, вовсе не мой удел,
Просто мое непосильное бремя…
Но если б в меня кто-то ТАК глядел,
Я бы с собой не теряла время…
Пытаться исправить тире и союзами.
Ведь твое сердце довольно обильно
Потрепано бывшим юзером.
Могла заставить бы денно и нощно
Брезгуя, внимать моим детским стихам,
Но твои руки так жестко и прочно
Давно привыкли к чужим рукам.
Я бы дарила тебе надежды,
Я бы вовек не дала упасть.
Но она смотрит В ТЕБЯ так нежно,
Что я и не знаю, куда бы пропасть…
Можно, конечно же, все исправить,
Чтоб не казаться другим безумной,
Но она ТАК тебя обнимает,
Что мне не хочется даже думать…
Ты меня нежно целуешь в шею.
В нас уже верит тут каждый пятый.
Но ведь улыбка ее милее
Всех моих тысячи вместе взятых.
Может быть, вовсе не мой удел,
Просто мое непосильное бремя…
Но если б в меня кто-то ТАК глядел,
Я бы с собой не теряла время…
знаешь.. ведь знаешь..
мне даже не о чем написать
не просто нечего - вовсе нечего.
я может бы и отбилась так, чтоб не встать.
но я же девушка.
то есть, женщина.
знаешь ведь.. знаешь..
что это всуе не объяснить.
во мне ведь некому поучаствовать.
я может быть и могла тебя не любить
но не сумела я-
значит, счастлива.
мне даже не о чем написать
не просто нечего - вовсе нечего.
я может бы и отбилась так, чтоб не встать.
но я же девушка.
то есть, женщина.
знаешь ведь.. знаешь..
что это всуе не объяснить.
во мне ведь некому поучаствовать.
я может быть и могла тебя не любить
но не сумела я-
значит, счастлива.
@темы: Стихи
-
-
20.10.2011 в 10:55-
-
20.10.2011 в 11:27большое спасибо!))
-
-
20.10.2011 в 13:34-
-
20.10.2011 в 13:45-
-
20.10.2011 в 14:03-
-
20.10.2011 в 14:16-
-
20.10.2011 в 14:30-
-
20.10.2011 в 15:16-
-
20.10.2011 в 15:18-
-
20.10.2011 в 15:23-
-
20.10.2011 в 16:18А стихи красивые)
-
-
20.10.2011 в 20:06-
-
21.10.2011 в 16:27-
-
08.02.2012 в 20:12