Когда-нибудь, например, через пару дней, она сидит в автобусе, как живая, опасная, как собака сторожевая, когда добыча распластана перед ней. Она сидит и внутри у нее все лает и смотрит глазами цвета, как жидкий йод. По радио какой-то мудак поет: "Ах девочка моя, ла-ла-ла-ла-лайла, ах девочка моя, ты такая злая, как будто он совсем тебе не дает."
Она подходит к выходу, словно зомби. И слезы в ней дрожат, будто зерна в зобе,
Она ревет, вдыхая прогорклый смог, двадцатилетний лоб, а точнее лбица, как будто весь мир старался к ней продолбиться, а этот придурок смог. И заяц жил, и лисица жила, и львица - а медведь пришел и разрушил весь теремок.
Она стоит и коса у нее по пояс. И щеки мокры от слез. А у любви есть тот, кто попал под поезд и тот, кто забрызган грязью из-под колес.(с)
читать дальше
...когда же тебе остоебенет до абырвалга, до рвоты, до кровавых зайчиков, то есть - вусмерть. тогда - бросай, не жалко. уже ничего не жалко. и может быть полегчает, совсем отпустит...
когда тебе каждый дышащий - посторонний, и город липким кошмаром таскает плечи, когда машины сгорают - ты только тронь их, и пить нет смысла, и затянуться нечем...
когда тебя так достанет, что комом в горле, что блюй не блюй - бульвары внутри не чище, когда поймешь, что хватит уже, приперло, берешь - ударом ноги выбиваешь днище. (остаешься нищим)
там, за бортОм (или как там правильнее? за бОртом?) остаешься слагать из себя слова, куски нанизать на вертел, слепым певцом о вреде курения и абортов, немым глашатем, которого слушает только ветер. когда тебе станет тошно от поцелуев, от этой нежности, в кровь разодравшей сердце, и все чем ты жил, то руки твои рубцуя, останется частью прошлого... хлопни дверцей
не дверью - это и глупо, и не красиво - а дверцей, так, внутри, на крючок, на гвоздик... и уходи. знаешь, мертвые тоже живы. и даже порой бывает приходят в гости.(с)
Дорогой, любить тебя - это все равно, что отапливать тундру полярной ночью в расчете на урожай. Сколько бы ни сжег - результат нулевой. Ты как абсолютно черное тело, поглощающее все лучи, ни единого не отражая и не преломляя. Гигантская пиявка, которая всасывает мою любовь, пока не разбухнет и не отвалится, чтобы переварить ее и превратить в дерьмо. Знаешь, я смотрю на людей и вижу, что, если они хотят быть счастливыми, они не стесняются бросать таких, как ты, в самом грустном, постыдном и поучительном одиночестве, и отправляются искать свое счастье. Они верят, что, пока живы, у них всегда остается еще одна попытка. И только уроды вроде меня всю жизнь мучаются какой-то призрачной надеждой, хотя каждый последующий день очевидно хуже предыдущего.(с)
Сойти с ума, рискнуть и в твой подъезд ворваться торопливым смешением потеряных минут, пешком взлететь ("моя любовь...") на пятый - быстрее лифта ("..пятом этаже"), и у дверей ловить молчанья капли, почти жалея обо всем уже, но - скрипнет дверь, - глаза зажмурив, рухнуть, припасть к тебе, без слез, сквозь немоту шептать в твои отчаяные руки, что ты, конечно, ждал совсем не ту, но я пришла, мне надо, я устала, я не могу так больше, не хочу с другим каким-то начинать с начала, быть может, лучшим (разве что на чуть);
так вот себя тебе по нарастающей выплеснуть, все сразу рассказать, и знать: ты не поддашься, не растаешь, но больше мне, увы, молчать нельзя, - я намолчалась вдосталь, наглоталась всех этих слов, колючих, как ежи, я каждый день с утра себя латаю, чтобы хотя б до вечера дожить, про ночь не будем - это слишком, слишком... -
так вот в тебя уткнувшись говорить, всем телом чуять, как ты это слышишь, и точно знать, что у тебя внутри, понять, что дышишь ты уже неровно, - прерывисто, как будто на бегу - тебя уже захлестывает волна... -
так вот, я это точно не смогу.(с)
хорошее такое