кто-то пассивный оратор, кто-то активный гей, кто-то сдаёт бутылки, кто-то сдаёт людей...
Эта девушка твой вычислитель. Твой демон нон-стоп.
От проклятий до ласк. От хорошего виски до водки.
Ты готов сколотить состояние/цинковый гроб,
Только чтобы она убрала истеричные нотки
В своем голосе. Чтобы не бил синей жилкою пульс
У виска. Эта девушка, точно, билет до дурдома.
Она просто железо в таблетках. Такой вот, фенюльс,
Закаляет. Три дозы на месяц. Но после приема
Ты сползаешь с кровати. Ты ищешь где выключить свет.
В темноте, зажигалкой включая другую реальность,
Вспоминая, как кто-то сказал, что святых уже нет,
Верить не в кого. Черт побери, значит это фатальность…
Это чудо- гибрид, самой сладкой, нектаровой лжи,
Горькой правды с моментами дегтя и привкусом лайма.
Это твой знаменатель. Делись на нее и дрожи,
В этой дрОжи она исполняет любые желанья.
После комы ты выйдешь из душа, устав- помолчать.
Достоевский, Набоков, они бы такую себе и хотели.
Может, яду? Ты очень мечтал ее с кожей содрать.
Но она тихо спит в твоей мятой и влажной постели.
***
И не зализывать. Да и не раны.
Ты тоже кому-то межстрочной любовью.
А я убеждаюсь: не так уж и странно
С колен подниматься. Клянусь, что отмою
Твои имена с моих влажных предплечий,
Твои окончания с влажных ладоней.
Не стану восьмой, или как?- бесконечной,
И если ты лоб хмуришь- спорим, не понял?
И не зализывать чертовы раны.
Мы сможем с другими, другими- не сможем.
Ты так ненавидел мои эпиграммы,
Что с радостью резко сорвал меня с кожей.
И я не кляну. Я скучаю безбожно.
Пакетиком чая, гадая- мне сбыться?
Ты так торопился уйти, что возможно
Оставил себя. Обещаю забыться.
В последнее время, остаточно тлея,
Тебя рассовав по дырявым карманам,
Я очень стараюсь казаться сильнее
И не зализывать. Да и не раны.
Лола Льдова
От проклятий до ласк. От хорошего виски до водки.
Ты готов сколотить состояние/цинковый гроб,
Только чтобы она убрала истеричные нотки
В своем голосе. Чтобы не бил синей жилкою пульс
У виска. Эта девушка, точно, билет до дурдома.
Она просто железо в таблетках. Такой вот, фенюльс,
Закаляет. Три дозы на месяц. Но после приема
Ты сползаешь с кровати. Ты ищешь где выключить свет.
В темноте, зажигалкой включая другую реальность,
Вспоминая, как кто-то сказал, что святых уже нет,
Верить не в кого. Черт побери, значит это фатальность…
Это чудо- гибрид, самой сладкой, нектаровой лжи,
Горькой правды с моментами дегтя и привкусом лайма.
Это твой знаменатель. Делись на нее и дрожи,
В этой дрОжи она исполняет любые желанья.
После комы ты выйдешь из душа, устав- помолчать.
Достоевский, Набоков, они бы такую себе и хотели.
Может, яду? Ты очень мечтал ее с кожей содрать.
Но она тихо спит в твоей мятой и влажной постели.
***
И не зализывать. Да и не раны.
Ты тоже кому-то межстрочной любовью.
А я убеждаюсь: не так уж и странно
С колен подниматься. Клянусь, что отмою
Твои имена с моих влажных предплечий,
Твои окончания с влажных ладоней.
Не стану восьмой, или как?- бесконечной,
И если ты лоб хмуришь- спорим, не понял?
И не зализывать чертовы раны.
Мы сможем с другими, другими- не сможем.
Ты так ненавидел мои эпиграммы,
Что с радостью резко сорвал меня с кожей.
И я не кляну. Я скучаю безбожно.
Пакетиком чая, гадая- мне сбыться?
Ты так торопился уйти, что возможно
Оставил себя. Обещаю забыться.
В последнее время, остаточно тлея,
Тебя рассовав по дырявым карманам,
Я очень стараюсь казаться сильнее
И не зализывать. Да и не раны.
Лола Льдова