у беды глаза зелёные...
Весь этот мир сойдет с ума на кромке года.
Покрыт туманом, как паршой - чесать и плакать.
Стоит бескровная зима, болеет город.
Подъезды пахнут анашой, кровать – развратом.
Собака сдохла - хвост облез у трех вокзалов.
У синагоги рав в кипе - готов креститься.
Соседка вроде шла в собес, но потерялась.
И чей-то сын бредет в толпе – самоубийца.
Свинья не съест, а бохх простит. На кромке неба
Висит вопросом полу-серп и полу-молот.
Поет Газманов, молкнет Стинг, и нету снега.
Декабрь скуп, декабрь слеп. Болеет город.
Болеет он, болею я, болеем рядом.
Свинец насупленных небес запьем микстурой.
Диагноз пишем декабрям декаду кряду.
Ель в самоварном серебре стоит, как дура.
Покрыт туманом, как паршой - чесать и плакать.
Стоит бескровная зима, болеет город.
Подъезды пахнут анашой, кровать – развратом.
Собака сдохла - хвост облез у трех вокзалов.
У синагоги рав в кипе - готов креститься.
Соседка вроде шла в собес, но потерялась.
И чей-то сын бредет в толпе – самоубийца.
Свинья не съест, а бохх простит. На кромке неба
Висит вопросом полу-серп и полу-молот.
Поет Газманов, молкнет Стинг, и нету снега.
Декабрь скуп, декабрь слеп. Болеет город.
Болеет он, болею я, болеем рядом.
Свинец насупленных небес запьем микстурой.
Диагноз пишем декабрям декаду кряду.
Ель в самоварном серебре стоит, как дура.
пришлось по душе.