Джон Гарднер "Грендел" Один из моих наилюбимеший эпизодов в этой книге.
После долгого молчания он сказал:
-- Напрасно ты пришел, глупыш.
Я угрюмо кивнул.
Все приходит и уходит,-- сказал он.-- Вот в чем суть. За миллиарды миллиардов лет все придет и уйдет несколько раз в различных формах. Даже я исчезну.Некий человек нелепо убьет меня. Ужасно прискорбно -- исчезнет такая примечательная форма жизни. Защитники природы взвоют от негодования.-- Он захихикал.-- Бессмысленно, что и говорить. Эти кувшины и камешки, все, все это тоже исчезнет. Эх! Фурункулы, геморрои, дубины...
Ты не знаешь этого! -- сказал я.
Он улыбнулся, показав все зубы, и я понял, что он знает это.
Водоворот в потоке времени. Преходящее скопление частиц, несколько, так сказать, лучайных пылинок -- чистая метафора, сам понимаешь,-- затем, по
воле случая, огромное пылевое облако, расширяющаяся вселенная... -- Он пожал плечами.-- Сложности: зеленая пыль наряду с обычной. Пурпурная пыль. Золотая. Дополнительные усовершенствования: чувствующая пыль, совокупляющаяся пыль, пыль, творящая богов! -- Он гулко захохотал, пустой внутри, как пещера.-- Новые законы для каждой новой формы, разумеется. Новые возможности развития. Сложность за сложностью, случайность на случайности, пока...--Его взгляд пронизывал меня, как ледяной ветер.
дальше - больше, интереснее, без слез и разочарований, оттого только опаснее
Продолжай,-- сказал я.
Он закрыл глаза, по-прежнему улыбаясь.
-- Возьмем конец света, любой конец света. Море черной нефти и гибель всего. Ветра нет. Света нет. Ничто не движется, нет даже ни одного муравья или паука. Безмолвная вселенная. Таков конец этой вспышки времени, краткого возгорания событий и идей, которое -- случайно -- зажег человек, и он же -- случайно -- загасил. На самом деле это, конечно, не конец и даже не начало. Просто завихрение в потоке времени. - Я косо посмотрел на него.
Это действительно может случиться?
Это уже случилось,-- сказал он и улыбнулся, словно эта мысль доставила ему удовольствие.-- В будущем. Я тому свидетель.
На какое-то время я задумался над этим, вспоминая звуки арфы, потом покачал головой.
Я тебе не верю.
Поверишь.
Зажав рот ладонью, я продолжал коситься на него. Возможно, он лгал. Подлости ему не занимать. Он покачал массивной головой.
Ах, как изворотлив человеческий ум! -- сказал он и хихикнул.-- Всего-навсего еще одна сложность, новое событие, новый свод сиюминутных
правил, порождающих последующие сиюминутные правила, и так все дальше, и дальше, и дальше. Все связывается, понимаешь? Девонская рыба, противостоящий большой палец, купель, технология -- щелк, щелк, щелк, щелк...
Мне кажется, ты лжешь,-- сказал я, снова смутившись, не в силах выбраться из водоворота слов.
Я это заметил. Ты никогда не поймешь. Наверное, весьма огорчительно быть запертым, точно китайский сверчок в коробке, в тесной клетке ограниченного разума.-- На сей раз его смеху не хватало живости.
Дракон начал уже уставать от моего присутствия.
Ты сказал "ерунда",-- произнес я.-- Разве это ерунда, если я перестану просто так пугать людей до смерти? Разве не хорошо изменить свой образ
жизни, улучшить характер?
Должно быть, в тот момент я представлял собой занятное зрелище: большой косматый монстр, исполненный рвения и серьезности, склонившийся, как жрец во время молитвы.
Он пожал плечами.
-- Как хочешь. Поступай, как сам считаешь нужным.
-- Но зачем?
-- Зачем, зачем? Смешной вопрос! Зачем все? Мой тебе совет...
Я сжал кулаки, хотя это было, конечно же, нелепо. На драконов не бросаются с кулаками.
-- И все-таки зачем?
Дракон поднял свою огромную клыкастую голову, вытянул шею, выдохнул пламя.
-- Ах, Грендель! -- сказал он. На секунду показалось, что он почти проникся жалостью ко мне.-- Ты делаешь их лучше, мой мальчик! Неужели ты сам
этого не видишь? Ты будоражишь их! Заставляешь их думать и изобретать. Ты побуждаешь их заниматься поэзией, наукой, религией, всем тем, что и делает их, пока они живы, людьми. Ты, так сказать, являешься той брутальной сущностью, по которой они учатся определять самих себя. Изгнание, смерть, плен, все, чего они стараются избежать,-- упрямые факты, свидетельствующие об их смертности, их заброшенности,-- вот это-то ты и вынуждаешь их признать и принять! Ты и есть человечество или условие человеческого существования -- вы неотделимы друг от друга, как восходящий на гору и гора. Если ты уйдешь, тебя сразу же заменят. Брутальные сущности, знаешь ли, гроша ломаного не стоят. Поэтому хватит сентиментальной дребедени. Если человек и есть тот праздный вопрос, что так тебя интересует, не отступайся от него! Запугай его до славы! В конце концов все едино, материя и движение, простое и сложное. Никакой разницы в конечном счете. Смерть, преображение. Прах праху и слизь слизи, аминь.
Я был уверен, что он лжет. Или, во всяком случае, наполовину уверен. Улещивает меня, чтобы я терзал их, потому что сам, хотя и обожает
жестокость, сидит в своей гнусной берлоге. Я сказал:
-- Пусть найдут себе другую брутальную сущность, что бы это такое ни было. Я отказываюсь.
-- Ну и отказывайся,-- сказал он, презрительно ухмыльнувшись.-- Займись чем-нибудь еще, обязательно! Измени будущее! Сделай мир более приемлемым местом для житья! Помогай бедным! Накорми голодных. Будь снисходителен к идиотам! Какие перспективы!
Он больше не смотрел на меня, больше не делал вид, что изрекает истину.
--Лично для меня,-- сказал он,-- высшая цель --пересчитать все это,-- он неопределенно кивнул на дакровища вокруг,-- и, если удастся, разложить
все по порядку. "Познай себя" -- вот мой девиз. Познай, сколько чего у тебя есть, и берегись чужаков!
Я отпихнул ногой рубины и изумруды.
Давай я расскажу тебе о том, что говорил Сказитель.
Уволь, прошу тебя! -- Он заткнул уши лапами и жутко осклабился.
Но я упорствовал.
-- Он говорил, что величайший из богов создал землю, все чудно-яркие
равнины и бурное море. Он говорил...
Чушь!
Почему?
Какой бог? Откуда? Жизненная сила, что ли?Принцип процесса? Бог как развитие Случайности?
Каким-то образом, не могу объяснить как, но я понял, что он прав в своем презрении к моей детской доверчивости.
И все-таки что-то из всего этого получится,--сказал я.
Ничего,-- сказал он.-- Краткая пульсация в черной дыре вечности. Мой тебе совет...
-- Поживем -- увидим,-- сказал я.
Он покачал головой.
-- Мой тебе совет, ярый мой друг: копи золото и сиди на нем.