Разлад начался давно. Сначала он порвал ее стихи, потом намотал гитарные струны на тонкие изломанные морозом пальцы деревьев, потом, нашел ее книги, распустил по ветру птицы листков.
Она возвращалась домой, когда на головы прохожих с неба начали падать слова. Слова заключались в страницы, страницы объединялись номерами. Она ловила обрывки своей написанной жизни и читала. Одна за другой ложились страницы дневников в листья осени, намокали в лужах, уплывали по ним корабликами мыслей.
Разлад начался воском с обгоревших свечек на ладони, когда уже все равно что слушать – металл или рок. Капли застывали в нерешительности и оставались белыми следами на паркете. Цветы вяли и облетали, не принося плодов, а зеркала отражали свои миры, невидимые и невиданные доселе.
Так начался разлад. Она закрыла книгу, зачеркнула последние строки в тетради, и ей стало все равно.
Радуга над домом расстелилась цветистым ковром и упиралась в пространство, именуемое небом. Лоскуты облаков стелили свои замысловатые лилии линей по крышам, ласкаясь к верхушкам лиственных деревьев. Ливень опрокинулся на землю искрами мимолетной радости, проникая под одежду и играя чувствами. Радуга обняла, окутала ласковым зверем, и плечи перестали мерзнуть.
Осколки птичьих голосов цветными стеклами врезались витражом в память.
Так началась весна.