читать дальшеЯ всегда твердил, что
судьба - игра.
Что зачем нам рыба,
раз есть икра.
Что готический стиль
победит, как школа,
как способность
торчать, избежав
укола.
Я сижу у окна. За окном
осина.
Я любил немногих.
Однако - сильно.
Я считал, что лес -
только часть полена.
Что зачем вся дева, раз
есть колено.
Что, устав от поднятой
веком пыли,
русский глаз отдохнет
на эстонском шпиле.
Я сижу у окна. Я помыл
посуду.
Я был счастлив здесь,
и уже не буду.
Я писал, что в
лампочке - ужас пола.
Что любовь, как акт,
лишена глагола.
Что не знал Эвклид,
что, сходя на конус,
вещь обретает не ноль,
но Хронос.
Я сижу у окна.
Вспоминаю юность.
Улыбнусь порою, порой
отплюнусь.
Я сказал, что лист
разрушает почку.
И что семя, упавши в
дурную почву,
не дает побега; что луг
с поляной
есть пример
рукоблудья, в Природе
данный.
Я сижу у окна,
обхватив колени,
в обществе
собственной грузной
тени.
Моя песня была
лишена мотива,
но зато ее хором не
спеть. Не диво,
что в награду мне за
такие речи
своих ног никто не
кладет на плечи.
Я сижу у окна в
темноте; как скорый,
море гремит за
волнистой шторой.
Гражданин
второсортной эпохи,
гордо
признаю я товаром
второго сорта
свои лучшие мысли и
дням грядущим
я дарю их как опыт
борьбы с удушьем.
Я сижу в темноте. И она
не хуже
в комнате, чем темнота
снаружи.
Иосиф Бродский