У изголовья – луны будильник. Питеру стукнет на днях полтинник. Память,
заросшую паутиной, Питер не бередит. Он не мальчишка, он очень взрослый.
Это привычно, стабильно, просто. Но иногда наступает осень - рыжая,
словно... Динь!
Питер не может сдержать улыбки: в солнечном лучике пляшут рыбки,
бабочки, птички, цветы и зыбкий крохотный силуэт. Питер не спит, но,
быть может, бредит? Будит сопящую рядом Венди: милая, кажется, крыша
едет? Ты её видишь? Нет?
читать дальше
Венди, конечно, прекрасно видит, чем развлекается милый Питер. Венди
давно не сулят открытий сказки и прочий хлам. Что ж, эта Динь –
недомерок-призрак, пусть Питер тешит свои капризы, не с секретаршей же,
рыжей клизмой, тискаться по углам...
Динь не считает пространство-время, ей лишь увидеть его скорей бы, Питер
в ладонях её согреет, скажет – спляши, малыш! Динь засмеётся, конечно,
спляшет, ей в этом мире немножко страшно, здесь облака, как кисель
вчерашний, капают с серых крыш.
Венди погладит рубашки мужу, сделает завтрак, обед и ужин, Венди умеет
плясать не хуже, просто ей недосуг. На горизонте зари полоска. Динь в
шутовских маскарадных блёстках, а не в пылинках алмазно-звёздных. Взгляд
её прям и сух.
...
Не дёргайся, Джеймс, она всё равно улетит – сквозь стену пройдёт, сквозь
тебя, сквозь себя... не удержишь. И всё, что ты можешь сейчас – не
стоять на пути. Что может она? Только гнаться за глупой надеждой. В
твоих городах много солнца, и моря, и трав, в старинных кувшинах живут
всемогущие джинны, там краски щедры и, хвосты горделиво задрав,
священные кошки проходят по улицам длинным, и дети танцуют для них под
дождём лепестков, и под облаками нестройным серебряным клином на встречу
с друзьями из давних лохматых веков, себя осознав, всё летят и летят
лимузины... Ты сказочник, Джеймс, ты так щедр, раздавая миры, но ей
почему-то летается только в тот город, где Питер выходит под мелким
дождём покурить – серьёзен, успешен, женат. И бескрыл. И немолод. В тот
город, где нет ни драконов, ни ведьм, ни чудес и где не нужны безнадёжно
влюблённые феи. Зачем же он вырос, несносный прыщавый малец? Ведь знал,
что его ей никто никогда не заменит...
Она возвращается, Джеймс. Как всегда, с помертвевшим лицом, заплаканным
сердцем и снегом на солнечных косах. Укутать, обнять, отогреть, отпоить
молоком, глядеть на огонь и рассказывать сказки про осень, и после –
стеречь неспокойный нечаянный сон, в который тебе не пройти, разве что
невидимкой.
А ты бы всё золото мира поставил на кон, чтоб выиграть счастье для маленькой глупенькой Диньки... Наталья Партолина (с)