Может и было
читать дальшеВ этом танце плавятся, разгораясь,
в этом танце время бежит иначе,
в этом танце крайность - уже не крайность;
научить тебя танцевать, мой мальчик?
Научить тебя - танцевать на грани?
Только шаг, и прочее станет лишним.
Прикасаться сталью к открытой ране;
правил больше нет - подойди поближе.
Примеряю взгляды; идёт ли этот?
Лицедею верить - твоё решенье!
Станет сердце бешеной кастаньетой;
каждый взгляд - навылет, на пораженье.
Станут жесты росчерками рапиры,
прихотливой вязью - легко - по шёлку.
Золотая полночь уже пробила;
потеряешь - там, где меня нашёл ты.
***
Потому, что узка тропинка, а пропасть под ней черна,
потому, что безлюдно – видишь? – на много миль,
потому, что не будет завтра и нет вчера,
потому, что это как раз и вращает мир,
потому, что моя рука на твоём плече,
потому, что от искры высеченной светлей;
потому, что нет и не будет других ночей, –
мы же первые и последние на земле.
***
"Сколько юношей, - видишь? статны все как один! -
в ожидании; что ж ты плачешь, о чём, о ком?
Не тоскуй, не грусти, красавица, выходи,
выходи скорее, затворница, на балкон.
Где твой голос нежный, где твой хрустальный смех?
Делай выбор, девушка, - неба-то не гневи:
что поделаешь, если в городе - краше всех,
что поделаешь, если создана - для любви?"
"Что кричите вы, люди добрые? Как не жаль?
Не тревожьте барышню, - плохи её дела;
нужен ей не весёлый пир, не лихой кинжал,
не стрела Амура, - серебряная игла.
Ошивается здесь один - и взглянуть-то грех,
сам урод уродом, - да только за ним молва;
кто услышит речи его - пропадёт навек, -
так умело, стало быть, складывает слова".
"Говорят, мол, явился к нам из далёких мест, -
может, был шутом он, а может - и королём.
У него на шляпе - серебряный бубенец,
и не знает больше никто ничего о нём.
Всё шатался к ней, - только нынче простыл и след...
Что стоите вы истуканами у окна?!
Вы за ним бегите - на тот ли на этот свет, -
разыщите скорей проклятого колдуна!"
"Опоздали! Там, где смыкаются русла рек,
дом стоит под надёжной сенью дремучих крон, -
а из окон льётся хрустальный девичий смех
да звенит зазывно проклятое серебро".
***
I
у моего безумия - глаза из тёмного серебра,
скверный характер и ласковые слова.
если вижу я сны лоскутные до утра, -
значит, он их со скуки за ночь нарисовал
мы гуляем по звёздам и крышам, рука в руке;
голод его до лунного света – неутолим.
у моего безумия – ветер на поводке;
он ходит с ним, и тот танцует в земной пыли
и, куда бы я ни вела колею свою, –
в синем смальтовом небе, в холодной талой воде
я безошибочно взгляды его узнаю,
но никогда – почему-то, – среди людей.
II
у него много вредных привычек – дарить цветы
незнакомкам на улице, прятать в ладонь рассвет,
безнадёжно запутывать волосы и следы,
пить абсент с моей душой вечерами сред.
а я до сих пор не умею ему помочь,
а если он смотрит – то без жалости, без стыда;
а у него такая улыбка, что хочется то ли – прочь,
то ли – остаться с ним навсегда.