Ниоткуда с любовью мрнадцатого мартобря
расскажу историю. Она будоражит всех.
Ее даже бобриха читает выводку своих бобрят,
полагая, что в жизни от этого их ждет успех.
Римский друг мой, в ней очень простой сюжет.
И имя у девочки простое как «хлеб» или «добро»,
а возраст — ни то, ни се: плакать умеет уже,
но плавать еще не умеет, в отличие от бобров.
Бобры не появятся больше в этом стихотворе-
нии: метафора исчерпала себя, а автор норовом крут.
В проколотом иглами инея сиреневом декабре
в замерзшей бобровой хатке, обнявшись, бобры умрут.
Пока же июль. И девочке на днях подарили мяч —
круглей живота беременной, этакому дитю.
Но счастье ушло безвременно и начался жесткач.
Когда ты читаешь эти строки, мячик уже тю-тю.
И я кричу ей ниоткуда, из мартoбря какого-то:
плач бесполезен, немногие в этом мире добры.
А мяч свой получишь после. Его, новый и непроколотый,
выгрызут изо льда умершие бобры.
(с) yellow_rat