Хвала отчаявшимся. Если бы не мы, То кто бы здесь работал на контрасте. Пока живые избегают тьмы, Дерутся, задыхаются от страсти, Рожают новых и берут взаймы, Мы городские сумрачные власти. Любимые наместники зимы.
читать дальшеХвала отчаянью. Оно имеет ген И от отца передается к сыну. Как ни пытались вывести вакцину – То нитроглицерин, то гексоген. В больницах собирают образцы, ну И кто здоров и хвалит медицину - Приезжий. Кто умрет - абориген.
Хвала отчалившим. Счастливого пути. Погрузочный зашкаливает счетчик На корабле – ко дну бы не пойти, У океана слабый позвоночник. В Ковчег не допускают одиночек, И мы друг к другу в гости к десяти Приходим с тортиком. Нас некому спасти.
Хвала Отчизне. Что бы без нее Мы знали о наркотиках и винах, О холоде, дорогах, херувимах, Родителях и ценах на сырье.
Отчаянье, плоди неуязвимых. Мы доблестное воинство твое.
"перемелется и забудется," - так весь мир говорил тебе. "та квартира, тот дом, и улица, и пирожные на обед - всё забудется, всё останется где-то в прошлом, во мраке лет, червоточинкой, в ранце палицей, чёрном перышком на крыле.
всё забудется, перемелется, станет пылью, а не водой. все следы заметёт метелица, ничего не найдёшь весной. все дороги дожди повымоют, не вернуться теперь назад..." - так твердил мне ночами зимними старый мир мой сто лет подряд.
но однажды декабрьским вечером я твоё получу письмо: подозрительно, недоверчиво - время писем давно прошло. подозрительно... делать нечего - я, конечно, пишу ответ. вместо марки тоской помеченный, в ящик твой упадёт конверт.
мир сказал - все забылось, прошлое. новый лист, новая глава. только что в нём теперь хорошего? - тусклый свет, на десяток ватт...
но сегодня всё ярко, ветрено. и в безоблачной синеве, щуря взгляд от дневного света, я
Осталось несколько шагов, чтоб нам из наших одиночеств шагнуть в миры иных пророчеств и стать умней своих врагов. Осталось несколько слогов, произнесенных тихо очень, чтоб языков не помнить прочих красивых, умных языков.
читать дальшеОстался только жест один, уже давно забытый нами - прижаться зябкими плечами. Как этот жест необходим!.. И две души, как две вины, две необжитые пустыни, где не построены святыни, хотя мосты все сожжены.
Осталась только жизнь одна из двух соединенных вместе... Да будет так. и к нашей чести иная будет нам страшна. Осталось, это все осталось - и жизнь одна, и звук шагов, и жест, и несколько слогов, но не любовь... Такая малость.
Я люблю черно-белое фото. Знаю, главное – это не цвет. Сохраняя историю кто-то Уловил мимолетный сюжет. И контрасты сопутствуют снимку, Здесь все прошлое заключено – Вот и мы с тобой рядом,в обнимку И как все это было давно… И судьба нам меняет цветА, Ускользает незримое что-то. Остается любовь и мечта, Наша жизнь - черно-белое фото.
тепло измеряется в джоулях, по цельсию, кельвину и фаренгейту. когда нам бывает холодно, идеальная единица тепла это чашка, и венский кофе в ее стенках. свитер цвета топленого молока. это ты спишь, а кот урчит и топчет твои бока, и тебя обнимает чья-то рука. это затерянный в городе дом, плед и камин – очень личные девять-один-один. пусть другие не сходят со взятых когда-то вершин, а корабли вселенский простор бороздят.
я здесь, я совершенно земной, и, чтобы согреться этой зимой, кутаюсь в шарф и ставлю любимую музыку на повтор. глажу всех встречных котов, и тебя
здравствуй, мой мальчик. не знаю, зачем пишу — здесь нет совы, письмо мне отправить не с кем.
я ничего не помню — лишь белый шум, арку с её манящим неясным блеском, после увидел свет и шагнул вперёд... львы умирают внезапно, легко, с улыбкой. там, на границе, земля холодна, как лёд, прошлая жизнь становится чем-то зыбким.
я проиграл — но битву, а не войну, ты покажи им всем в поединке века! в час, когда всё, что дорого, на кону, помни, что ты — сын Поттеров, крестник Блэка.
мы будем здесь — поддерживать до конца, будем с тобой, каким бы твой ни был выбор. ты разжигаешь пламя в людских сердцах, все за тобой — в сражение и на дыбу...
выпрями спину и обними друзей. где бы ты ни был, эту запомни дату — день, когда мир на смену пришёл грозе.
солнце щекочет пятки, я нашла тебя - все в порядке (с)
Мне б туда, где ёлка в вате, Где едва за тридцать папе, Мама шьёт на праздник платье... Скоро новый год. Где намерения не лживы, И пока еще все живы, И чисты души порывы, И она поёт. (c)
солнце щекочет пятки, я нашла тебя - все в порядке (с)
Мне б туда, где ёлка в вате, Где едва за тридцать папе, Мама шьёт на праздник платье... Скоро новый год. Где намерения не лживы, И пока еще все живы, И чисты души порывы, И она поёт. (c)
Господи, почему ты забираешь всех, кого я люблю? пробиваешь мою броню, похожую на решето. я все пытаюсь держать лицо, ходить на работу и пить вино, смеяться с друзьями и делать вид со мной все нормально ничего уже не болит. а ночами я слушаю тишину, ощущаю рядом холодную пустоту и никого не ищу. память держит меня за горло, а я все время проигрываю ей спор, что больше не вспомню и не заведу разговор.
Господи, почему ты забираешь тех, кого я люблю? ты же видишь, что я так, Господи, не могу. /Мария Хмель
чемодан собираешь, а хочется зареветь. этот миф, что от счастья не плачут, смотри - ка, вот
подари мне, пожалуйста, клетчатый серый плед. и билет до столицы, примерно под Новый Год. подари мне надежду, сегодня, сейчас. услышь: ничего не случалось лучшего, не могло. мы как будто Малыш и Карлсон. я - Малыш. прилетай поскорей и сядь на моё окно…
я тебя накормлю. я купила конфет и торт. не болей и не падай, ведь сказка на новый лад. а устанешь летать, скорее беги на борт никого другого не хочется
о б н и м а т ь…
никого другого не хочется, не проси! я привыкла к рукам и голосу, тембр - мёд. не того пожелала, глупая. нам бы сил... посмотри, как лучи бесстыдно целуют лёд. посмотри, как меняются люди, как ночь пуста... ожидание сладостно, веришь мне? потерпи.
нам с тобою полжизни заново наверстать, потерять - это страшно, боязней - не найти.
Видел тебя издали вечером в супермаркете, (вот счастье: цивилизация добралась и до этих мест). Закрыли колхоз и фабрику — зато магазины строятся! И где-то берутся люди, ведь, чтоб с полок сметать товар.
Не думал, что ты бываешь здесь. Сколько прошло с той осень? Ты собиралась в Токио... или в Нью-Йорк — без разницы. Мне в этом светлом замысле тогда не нашлось угла.
Я вырос, живу в реальности, на юге страны, здесь солнечно. Куда ни взгляни — подсолнухи, а также ячмень и рожь. Гостям у нас очень нравится: кого ни спроси — состариться в домике на окраине все как один хотят.
читать дальшеВ поселке преображение: рядом с базарной площадью — разбили «японский сад». Вождь мировой революции встречает теперь гуляющих у входа в аллею роз.
В парке Победы новшество: мост навесной построили (сначала хотели озеро) летом там люди женятся и в знак нерушимой верности цепляют цветной замок.
Как раньше — кафе, шашлычная клуб, где ужасно дорого, правда, танц-пол забросили. Сейчас летом все съезжаются после заката к площади: каждый включает музыку, злит тех, кто мудрее нас.
Старшее поколение со временем не меняется: ругает наш век и музыку, говорит, что ловить здесь нечего, но с места едва ли тронется.
...помню тебя в той осени: блондинка, глаза зеленые искрились упрямой верою в несокрушимость радости, если все сделать правильно, в лучшие из времен.
Кто ты теперь, Тень прошлого? Брюнетка в плаще из черного шелка? Атласа? Бархата? Отсюда не разглядеть.
Что стало с нашей юностью? Она умерла в агонии ветреной ночью августа, когда мы не стали магами, смекнув: в кабинете офисном будет зимой теплей?
Лет восемь прошло с той осени... Ответь же мне, Тень из прошлого, где мы себя оставили, решив, что пора взрослеть?
солнце щекочет пятки, я нашла тебя - все в порядке (с)
Пообещай мне, что мы с тобой никогда не станем такими - Холодными буквами в переписке, предательскими ножевыми, Короткой записью в дневнике, смешным рассказом в чужой постели, Размытыми кадрами и ожогами, которые отболели.
Что я не проснусь в четырёх стенах, остывшая и пустая - Заброшенный сад, одинокий причал, ржавеющая мостовая. Что мы не столкнёмся с тобой случайно, спустя миллиарды лет, И не скажем друг другу (спаси господь) вежливое "привет".
Сколько их уже полегло там, в памяти, будто на поле битвы. Все горели, как тысячи солнц, и резали хуже бритвы. По каждому выпито, выкурено и выплакано через край, А сейчас они - просто друзья в VK: "лихом не поминай".
И такая к ним тишина и покой, пресноводность, пустыня, вакуум, Что окрикни тебя кто-то из них, ты не сделаешь даже шагу... Самозванцы, лжедмитрии, псевдоцари. Божества с позолоченным пузом, - Все они лежат глубоко внутри. Мёртвым чернильным грузом.
Только ты, моя вера, мой океан и юг, пообещай мне одно: Мы запомним друг друга до смертного часа, как пронзительное кино, Как последнее шоу. Катарсис. Взрыв. Окончательную печать. Нет, ты тоже, увы, не в силах, мне это пообещать.
Рассвет уже скребётся в двери, крошась сквозь марлю темноты. В такое время здесь негусто, почти все столики пусты. Из всех напитков в этом баре, на вкус и на любой карман, Остался лишь глоток иллюзий, да лед, насыпанный в стакан. читать дальше Охранник пялится мне в спину, глазами стиснув воротник. Уйти бы... Но в квартире стены до безобразного тонки. Соседи спят, и мне бы нужно, вот только мысль в ночи одна: Перебинтовывая душу, пытаться вслух не застонать.
По сути, можно по-другому: все то, что скоплено за год Спустить на дюжину билетов: не важно, поезд, самолет. Но вскоре смотришь на ладони и понимаешь миг спустя, Что уходил без чемодана, а все равно унес себя.
В итоге думаешь, что лучше: священник, доктор или нож? Сломавшись до последней кости, спасения уже не ждешь. Ведь в мире столько неспасенных, с мечтами, тусклыми, как дым. А те, кто мог спасти... Их мало. И предназначены святым.
Во мне ж - ни святости, ни чёрта. Посредственность, каких полно, Что потрошат в ночи подушки, чтобы хватило на крыло. Но, может, не всегда герои? Необязательно с икон?
Спасают те, кто сам однажды был кем-то вовремя спасен.
кто вступает в войну с собой же – тот заранее обречён. ты бы выдержала и больше. но не это, не это. чёрт. его взгляды [ножом по ране], неприкрытая нежность фраз… а тебя называют дрянью, и вообще тут такая грязь, что девиз «ничего не чувствовать» – верный выбор, мудрейший путь.
боже. «знаешь, я так хочу к тебе» – ты посмела с пути свернуть. он в ответ тебе, мол, всё мелочи, «никому тебя не отдам».
он зовёт тебя «моя девочка». и пошло оно всё к чертям.
я смотрю на тебя и, кажется, я попала - это круг без конца, да что там, и без начала. ничего кроме строк банальных из глупых песен, этот мир без тебя, мой друг, небывало пресен
и статичен, и глуп, я тяну в себе, как по нотам, строчки глупые песен, кажется отчего-то, что они наполняют смыслом молчанье между. знал бы ты, как сорвать мне хочется всю одежду,
вместе с кожей и прочей глупостью человечьей, чтоб душа тебе пела песни без нот и речи. но мы просто сидим. это кофе да свет в окошко, по бульвару идут огромные кот и кошка,
им наверное легче - муркнул и вот вы вместе. я смотрю на тебя и, кажется, что не вместим мы молчание наше в воздухе всей планеты. кошаки оба черные, вот тебе и приметы.
читать дальшеуспокоиться, выдохнуть - кофе? пожалуй, кофе. этот вечер стремится к ядерной катастрофе, а в пустой голове стишки о любви до гроба... почему ты молчишь? почему мы примолкли оба?
словно час в тишине огромной, чернее тучи, нас подставил с тобою в жуткий несчастный случай, а на деле минута, максимум три, ну две мы сидим в небывалой, замкнутой тишине.
столько важного можно было бы рассказать, что проблемы грызут безжалостно, что их рать накопилась к концу шестнадцатого внутри, что у дома сгорели гадские фонари,
и никто их не чинит, что холодна постель, что пластмассовой елкой вдруг заменилась ель, а она ведь не пахнет, что все не чуют что ль? как уже не берет ни кофе, ни алкоголь -
все отчетливо помнишь, только дуреешь в миг, как из горла отчаянно рвется порою крик. я все это читаю прямо в твоих глазах - мы молчим, ведь так принято, значит увы и ах,
значит мат нам, и больше некого тут спасать, песни глупые будут греть мне собой кровать. значит надо сказать - спасибо! и выйти вон. значит лишнее все, с каких не взгляни сторон,
значит, друг мой, ты мне не назван, ты мне - не Бог, значит разные векторы наших с тобой дорог. но когда я уже за гранью добра и зла, ты спасаешь вопросом - ну, как там твои дела?
и мы будем сидеть до ночи в пустом кафе, каждую глупую песню, в каждой ее строфе, пропевая в две глотки что-там о любви. я смотрю на тебя, и к черту все фонари.