[.Кайлиана.]

"А Элберет Гилтониэль, что видит все мои пути...."

Послушай, времени очень мало. Ведёт дорога опять к началу. По склонам гор к синеве причала,
И чаек крики дрожат в ушах.
Слова выгранивая искусно, пульс не собьется, не дрогнет мускул, тропой ветвистой, до боли узкой,
Вернётся к свету моя душа.
По древним склонам, теням лесистым, стирая месяцы, дни и мысли, туда, где свет немеримо чистый,
Где песни вечности льются в высь.
По тёмным норам и гребням кочек - иди со мной, если только хочешь! Судьба не любит ни одиночек,
Ни тех, кто выбрал простую жизнь.
Былое сети плетет жестоко, бездонный мрак восстаёт с востока, быравит пламенем спину око
И зло стоит за твоей спиной.
Ты будешь честным. Ты станешь смелым. Смиришься с горьким своим уделом.Не воин и не волшебник в белом,
Не мудрый старец и не герой.
Сошьют пророки цветные нити. Не разорвать их, не разделить их. Сквозь боль потерь, пелену забытий,
Ложатся жизни в один узор.
Ты станешь смелым, они - смелее. Искать беду и идти за нею, твой сон короткий с утра лелея,
Не отводить напряженный взор.
Танцуют звёздные колесницы, сгибают спины, состарят лица. Но песни будут всё так же литься,
Их будем помнить и ты, и я.
Ведёт дорога опять к причалу и всё однажды придёт к началу. И в новый день, в день рассветно алый
Уже уходит твоя ладья.

Кайлиана Фей-Бранч

@темы: Стихи

---

[Убийца матрешек]

Она раскрасила губы огнем карминным, чтоб стать, как все, чтоб быть под одну гребенку. Она отвыкла, чтобы ее кормили, она выбирает ежиков в "Детском мире", и продавщицы спрашивают "ребенку"?
Ее цвета - оранжевый с темно-синим, она сейчас тоскует, но тем не менее она умеет выглядеть очень сильной. Она давно не казалась такой красивой - чтоб все вокруг шарахались в онеменьи.
Не то чтоб она болеет - такое редко, ну, раз в полгода - да и слегка, негромко. А вот сейчас - какие ни ешь таблетки, в какие ни закутывайся жилетки - царапается, рвет коготками бронхи.
Она обживает дом, устелив носками всю комнату и чуточку в коридоре. Она его выкашливает кусками, она купила шкафчик и новый сканер, и думает, что хватит на наладонник.
Ее любимый свитер давно постиран, она такая милая и смешная, она грызет ментоловые пастилки, она боится - как она отпустила - вот так, спокойно, крылышек не сминая.
Она не знает, что с ним могло случиться, кого еще слова его доконали. Но помнит то, что он не любил лечиться, и сладкой резью - родинку под ключицей и что он спит всегда по диагонали.
Она подругам пишет - ты, мол, крепись, но немного нарочитым, нечестным тоном, разбрасывает по дому чужие письма, и держится, и даже почти не киснет, и так случайно плачет у монитора.
Она совсем замотанная делами, она б хотела видеть вокруг людей, но время по затылку - широкой дланью, на ней висят отчеты и два дедлайна, и поискать подарок на день рожденья.
Она полощет горло раствором борной, но холодно и нет никого под боком. Она притвориться может почти любою, она привыкла Бога считать любовью. А вот любовь почти что отвыкла - Богом.
Всё думает, что пора поменять системку, хранит - на крайний случай - бутылку водки. И слушает Аквариум и Хвостенко. И засыпает - больно вжимаясь в стенку - чтоб не дай Бог не разбудить кого-то.

(c) Аля Кудряшова

---

ДЕЛАЙТЕ С ЖЕНЩИНОЙ ВСЁ, ЧТО ХОТИТЕ

[АнтипУшкин]

делайте с женщиной всё, что хотите:
гладьте головку, коленки целуйте,
рай обещайте и замуж берите,
хольте, лелейте, ласкайте, балуйте...

делайте с женщиной всё, что хотите:
на поводке как собачку водите,
дёргайте ушки, ручонки вяжите,
плёточкой бейте, подушкой душите,

мните, валяйте, щипайте, кусайте...
в лифте, в подвале, на крыше, на сайте,
в пизе, в париже, в нью-йорке, в мадриде,
в питере, в крыме, в киеве, в сочи...

делайте с женщиной всё, что хотите,

если конечно
женщина
хочет



..........................
Антип Ушкин

@темы: Стихи

---

[Тинки.винки]

А раньше в восторг приходили от громкого вздоха,
От робких, а то и случайных, несмелых касаний…
Другие законы и нравы, другая эпоха,
И горькой казалась романтика тайных признаний.

В то время о многом шептали глаза и ресницы,
И тот, кто желал, тот учился внимательно слушать,
И было за счастье однажды любимым присниться,
За честь принимали кому-то открытую душу.

Когда-то любили взахлёб, сокровенно и нежно,
Искали предлоги, желали нечаянной встречи,
Дарили сердца и словами вселяли надежду,
А чувства бурлили такие, что время не лечит.

И было на той, позабытой за годы, планете
Великим блаженством обнять драгоценные плечи.
Фантастикой кажется факт, что когда-то на свете
Людей выбирали на жизнь, а не день или вечер.

© Любовь Козырь, 2015

@темы: Стихи

---

"Искусство быть"

[Septimana]

В полностью коммерциализированном обществе внутренняя ценность человека стоит так же мало, как зубная паста или готовое лекарство. Добрый ли он, умный, плодовитый или смелый, значит очень мало, если эти качества не принесли ему успех. С другой стороны, даже если он представляет собой посредственность как личность, писатель, художник и т. п., является самовлюбленным и агрессивным, пьяницей и развратником, но властителем заголовков, то легко может стать при определенном таланте одним из «лучших художников или писателей» сегодняшнего дня. Пожалуй, не было еще времен, когда факт нахождения на виду у публики был бы настолько важен.

(Э. Фромм)

@темы: Цитаты

---

[ядрён батон]

Я ждал порывистого ветра,
Сносящего ко всем чертям мосты.
Я ждал, не приближался ни на метр,
Боялся - и не было борьбы.

Я ждал порывистого ветра,
Я чувствовал его в своей душе.
Я не приближался ни на метр -
Ни дуновения не было вообще.

Дождался я порывистого ветра,
Он здесь, он хлещет мне лицо!
И холод он, и он же - трепет,
Я сделал шаг и что хотел - пришло.



Элина Собина
автор на ryfma.ru

@темы: Стихи

---

[Перламутровое небо]

Жила-была одна красивая девушка. Каждое утро она вставала в шесть часов и бежала на зарядку в парк. Там она делала сорокапятиминутный комплекс упражнений американского морского пехотинца, подтягивалась сто раз на турнике, приседала двести и отжималась триста. Потом она прибегала домой и принимала ледяной душ. Затем ела полезную органическую пищу, преимущественно овощи и фрукты и иногда куриную грудку и рыбу, и очень-очень редко – говядину. Алкогольные напитки она сроду не употребляла, а из соков пила только свежевыжатые. Девушка эта никогда не курила ни сигарет, ни чего другого и не носила лифчика и каблуков, чтобы не портить грудь и осанку.
Поскольку она отлично отучилась в школе и институте, то её сразу же взяли в престижную IT работу. В офисе она каждый час делала перерыв перед компьютером, не употребляла совсем кофе и пончиков, а из чая предпочитала только разбавленный китайский зелёный и не позже шести часов вечера – для ровного сна. Душевные страдания красивая девушка считала форменной ерундой, а потому всякую любовную петрушку глубоко презирала. Короче, во всем она была совершенно идеальна, за исключением одного нюанса.
Раз в месяц, когда садились у нее батарейки, приходилось вызывать дежурного электрика. Он приходил в дом, топая везде своими грязными ногами, клал на идеально чистый паркет весь свой в масле рабочий инструмент, задирал девушке на жопе юбку, и ставил ей новый электрический заряд вместо старого. А затем уходил, оставляя после себя грязные отпечатки и густой мужицкий запах табачного пота вперемешку с перегаром. А красивая девушка потом долго морщила носик, проветривала комнаты и чистили кругом пылесосом следы его короткого пребывания, недоумевая, отчего нельзя сделать так, чтобы всё кругом было совершенно идеально?

Игорь Поночевный

@темы: Проза

---

[Rinnna]

Когда мы раздражаемся и злы,
обижены, по сути, мы на то,
что внутренние личные узлы
снаружи не развяжет нам никто.

Игорь Миронович Губерман

@темы: Стихи

---

Новогодняя НЕ сказка

[Ё-моё]

Вечер падал в закат…фиолетово дыбилось небо.
Город жил, как всегда, безразличием полня ряды.
Возле входа в Пассаж сиротливо выпрашивал хлеба
Исхудавший мальчишка, с глазами небесной воды.

Все спешили войти, а его не впускала охрана.
Он затравленно жался к теплу приоткрытых дверей.
За какие провинности, Боже, случилось так рано,
Оказаться ему, как зайчонку, в разгуле зверей?

Он с рожденья не знал кто отец, мать с утра колобродит,
Два упитых хмыря на диване играли в буру,
Третий, ласковый вроде и даже прикинут по моде,
Всё сажал на колени, другую затеяв игру.

А мальчишка и рад – хоть такая, а всё-таки ласка,
И дышала в затылок, сбиваясь на выкрики пасть.
Он терпел и молчал, только щёки багровила краска,
И хмыри ухмылялись: «Серёжка – червивая масть…»

А маманя смеялась, спьяна разукрасившись в шутку.
По загривку с размаху, колючим коленом под зад:
«Вот, рожала мальчишку, а глянь, родила проститутку!
Ноги в руки, щенок! Не мелькай, как заноза в глазах!»

Натянув сапоги, из резины, воняющей гнилью,
На немытые ноги в протухших дырявых носках,
И сиреневый свитер, изжёванный молью и пылью,
Сверху рваную куртку с названием: «Здравствуй, тоска!»,
Он ушёл в полумрак, по-щенячьи скуля по дороге,
В неприветливый город, другим раздающий дары,
А к подранкам, таким, как Серёжка, бесчувственно строгий.
В нём иные законы. Здесь правила жёсткой игры.

Был декабрь, как декабрь. Новогодние искры в витринах,
Под ногами скрипел, лишь мгновенье не тая, снежок
Пробирался из луж, стекленеющих льдисто, на спину,
Через мокрые ноги озноб и колючками жёг.

Комом в горле застыла от зависти горькой обида –
Вон, мальчишкам другим и тепло и подарков навал.
А ему ничего! Лишь старик затрапезного вида,
Полкармана огрызков каких-то, шутя насовал.
Из дверей , как из рая, запретного грязным и нищим,
Плыл дурманящий запах еды, ныл желудок до спазм,
Хлюпал снег в сапогах , холодило икру голенище,
Заходился истерикой в джипе подъехавшем джаз.

Стих мотор. Джаз увял. Горделиво бибикнув сигналкой,
Подмигнули мальчишке заманчиво фары авто.
Вышел дядька суровый. Серёжке подумалось: «Жалко…
Мне б такого папаню…» Тот шел, спрятав руки в пальто.

И спокойно прошёл… Тёплым ветром пахнуло мгновенье,
И с ленивым шипеньем отрезали двери мечту.
А Серёжка молился… слова, как прозрачные тени,
От мальчишеских губ отрываясь, неслись в высоту.
Он просил не игрушек, не телу больному здоровья.
В перепутанных мыслях нелепо рождался запрос.
(Вы не знаете правды, вы просто не плакали кровью!)
Для мальчишьей молитвы единственный Бог – дед Мороз.

Он ведь сказочный Бог. И подарки его надзаконны,
В этот раз , как всегда, поплутав, адресата нашли –
Зашипев по-кошачьи, отъехала с жалобным звоном
Дверь. Рука вверх ладонью, и коротко слово: «Пошли!»

И послушно запрыгнула в руку чужую ладошка,
Вся в чумазых разводах, согрелась в холёном тепле.
Семенили вприпрыжку с ботинками рядом сапожки
И счастливей Серёжки ребёнка не видеть земле.

Продавщицы тащили, спеша, в упаковках одежду,
Он пил чай в тонкой кружке, ел с сырным суфле бутерброд.
Словно жил и не жил, а болтался в невызревшем «между»,
И боялся до слёз одного – это сон... вдруг пройдёт.

Всё, что в сердце вскипало, рвануло фонтаном наружу,
Он ревел и отчаянно, с детским надрывом, в пылу,
Рассказал о себе всё, что знал, даже то, что не нужно,
глядя дядьке в глаза, как котёнок вцепившись в полу.

Он смотрел на лицо полубога с иконы старинной,
И надежда дрожала: «ты тот, кого столько ищу»…
И, когда полубог вдруг сказал: «Хочешь, будешь мне сыном?»
Он секунды не думая, вскрикнул: «Конечно, хочу!»

Пахло кожей в салоне, кондишен настроен на «жарко»
От приборной доски синевато подсвечена ночь,
Увозила Серёжку в загадочный мир иномарка.
Холод спрятался в сумрак, и боль тихо спятилась прочь...

Сколько было потом и хлопот и разорванных нервов,
Он, наивный не знал. Новым счастьем наполнился он.
И не видел, как мать, разливаясь обиженной стервой,
За него попросила, как будто за вещь миллион.

И не слышал, как папа жене говорил: «Бог с ней, Маша!
Не суди ты её! В каждой жизни отрыжка судьбы.
Пусть и больше берёт, лишь бы только Серёжка стал нашим!
По-иному, поверь, правде в этом вертепе не быть!»
И отмытый с любовью, в кудряшках, жил сын полубога,
Под подушкой упрятав открытку – на ней дед Мороз,
Каждый вечер ложась, и стесняясь привычки немного,
Целовал дед Мороза в его раскрасневшийся нос.

И плескалась вода невесомой небесной лазури
В потеплевших от счастья глазах. Цвёл улыбкою рот…
Город жил, как всегда, веселясь и шалея до дури.
Вечер рвал фейерверк. Жизнь стекала теплом в Новый год.

Автор Ник Туманов

@темы: Стихи

---

[Passion I]

"...У бурных чувств неистовый конец,
он совпадает с мнимой их победой,
разрывом слиты порох и огонь.
Так сладок мёд, что наконец и гадок
Не будь ни расточителем ни скрягой.
Лишь в чувстве меры истинное благо...."

Уильям Шекспир

"Ромео и Джульетта"

@темы: Цитаты

---

[ErikaF]

Бог отправляет чудо с пометкой «срочно».
Пусть доставляют хоть утром, хоть поздней ночью,
Пусть сквозь бураны и вьюги пройдут к порогу,
В руки дадут или бросят небрежно в ноги.

Бог отправляет чудо. Второй раз за день.
Почтой России, и-мейлом, улыбкой в чате,
Солнечной россыпью в лужах, в медовом торте,
В хмуром дожде, что в финальном затих аккорде.

Бог отправляет чудо. Опять впустую.
Ты пробегаешь мимо, слепой, сутулый.
Горечь, усталость, грусть забивают память.
Богу приходит:

Чудо.
Нельзя.
Доставить.

(c) Deacon

@темы: Стихи

---

[не было,нет и не будет]

« Я эгоистичная, нетерпеливая и немного неуверенная в себе. Я делаю ошибки, выхожу из под контроля и порой со мной трудно справиться. Но если вы не можете общаться со мной, когда я в плохом настроении, то не заслуживаете меня в хорошем ».

© Мэрилин Монро

@темы: Проза, Цитаты

---

[Ё-моё]

Прогулки с дочерью



Неужели и ты постареешь когда-нибудь тоже,
В три согнувшись погибели будешь ходить по врачам,
Шебурша башмаками из полураспавшейся кожи,
Инвалидною палочкой слева-направо стуча?



Как же так, и тебя,
мой уютный,
мой юркий комочек —
Непослушница-челка, черешневый рот до ушей —
Где-то там, вдалеке, караулят бессонные ночи,
Злые крики соседей и пенсия в пару грошей?



Для того ли сейчас так нежны твои кошечки-ручки,
Твои ласточки-глазки летят высоко и легко,
Чтобы, годы спустя, записные больничные сучки
Стали тыкать тебе: «Ну-ка, ржавая, марш на укол!»



Что смирит меня с этим видением: ты — старушонка,
С полинялой авоськой плетешься в июльской пыли,
И румяные дети, свистя по-разбойничьи звонко,
В твой малюсенький горбик швыряют лохмотья земли?



Не хочу даже думать об этом, но правда упряма...
В старом фотоальбоме — гляди-ка, вот тут, в уголке,
Твоя бабушка — видишь? — моя неуклюжая мама,
Семилетняя куколка с плюшевой белкой в руке.



Ей, на карточке этой, пока еще годы не в горе:
Смейся, бегай, шали, будь собой, ни о чем не жалей...
А сегодня она еле-еле выходит во дворик,
И в глазах у неё ускользающий клин журавлей.



До чего же просты эти трезвые правила мира,
Как безжалостен он в трафарете своей правоты!
Я веду тебя в парк, покупаю ведёрко пломбира,
И, в ладошку целуя, шепчу: «Неужели и ты...»

Автор Дмитрий Растаев

@темы: Стихи

---

[<Кукла наследника Тутти>]

Ему двадцать первый год и роза почти увяла,
А в замке его давно уныние и тоска.
Холод дворцовых плит в блеске роскошном зала.
К чудовищу метит город направить свои войска.

Он слышит ее шаги, томимый своим проклятием.
Зверь, обреченный впредь не ведать земной любви.
Но в дерзкой его мечте она в подвенечном платье
Стоит перед ним без страха, испытанного людьми.

Она не торопит время, смешав ароматы розы
С запахом старых книг, разложенных по векам.
Его резкий грубый тон… Он полон немой угрозы,
Но как же она тоскует по нежным его рукам.

И сердце покрыто мраком, изъедено как болезнью.
Забыв о запрете, Бель у западного крыла.
Звериный оскал и рык озлобленный: «Прочь исчезни!»
Отчаянный рев в ночи, разбитые зеркала.

Ему двадцать первый год и роза почти увяла.
Гастон снаряжает полк и пленных приказ не брать.
Чудовище ищет Бель, скитаясь во тьме подвала,
И слышит он за стеной слепую от злости рать.

Бель помнит пустой дворец, разрушенный и разбитый.
И нежность его руки наперекор когтям.
Последний из лепестков к ногам падает на плиты.
«Останься со мной! Вернись…» - Бель молится всем Богам.

©Вера Максименкова

@темы: Стихи

---

[Ё-моё]

Память приходит кошкой. Тихо. На мягких лапах.
И, оказавшись близко, сразу – глаза в глаза.
Всюду тебя отыщет, будто знакомый запах.
Знает, что ты не сможешь памяти отказать.

Правдами оцарапав, тут же следы залижет,
будто бы зацелует жгучую колею.
Ластится, льнёт к коленям, чтоб оказаться ближе.
Чтобы из чашки сердца вылакать весь уют.

Память приходит кошкой. Тихо. По кромке ночи.
Только смахнуть попробуй – когти вопьются в плоть.
Цепкая хватка львицы. Память сегодня хочет
глубже в тебе остаться. Или тебя вспороть.

Крадучись, незаметно, в дом и ко мне заглянет.
/Ночь на любых широтах – это кошачий час./
Жадно приникнет к сердцу будто бы к валерьяне…
Память приходит кошкой. И приручает нас.


Автор Свет Мой

@темы: Стихи

---

я знаю сотню твоих имён на всех языках земли

[BetaJulieta]

я знаю сотню твоих имён на всех языках земли,
в кого ты будешь (и был) влюблён, о ком голова болит,
я знаю наперечет рубцы на узкой твоей спине
и что ты лучшая из вакцин из всех, что подходят мне

ты так же знаешь меня насквозь, навыворот, на просвет:
и тихий смех, и взрывную злость, и шёпот мой нараспев,
и самый жгучий, грызущий страх приходишь ко мне забыть,
чтоб слушать сказки далеких стран и прятаться от судьбы.

мы совпадаем до мелочей: вот родинки и рубцы,
до абсолюта – ничья/ничей – сиамские близнецы.
и в это сходство мы влюблены до солнечных брызг внутри:
одни и те же мы видим сны, сердец совпадает ритм.

с другими мы говорим не в такт, с другими не делим вздох,
и абсолютная пустота внутри нас свила гнездо.
она пробила нас как игла, оставила в темноте.
ничейность смотрит из наших глаз,
из наших непрочных тел.

и это дикое ни-че-го сплело нас в один клубок.
мы будем рядом из года в год, друг другу и царь, и бог.
пусть разрывает весь мир война, нас этот не тронет вид.

ведь пустота породнила нас
гораздо сильней любви.

(с) Джезебел Морган

@темы: Стихи

---

[Ё-моё]

Я ненавижу женщин с размером ноль
И в голове, и в лифчике. Их пароль –
Тонкие сигареты, высокие каблуки.
Руки у них быстры, языки легки.
Огромные джипы и толстые кошельки
Они получают на чай за свои грехи.
И даже не за грехи – за грешки, шажки,
Мыслишки, бельишко, платьишки и чулки,
За слезки, незнашки и прочие мимими…

А ты вся такая умная, черт возьми,
Свободная, ломовая, практичная (два плюс два),
Гордая (что научилась сводить едва
Концы с концами, в долг уже не берешь),
Паришься, крутишься, как на аркане вошь,
Тянешь его, себя, по утрам не пьешь,
Работаешь так, что соседей бросает в дрожь
От мысли: как можно выжить… А ты живешь
И даже пишешь картины, повести и стихи,
И ночью бродишь мыслями средь стихий,
Мечтаешь в сущности о совсем простом:
Чтобы плечо, за плечами – дом,
А на плечах – неглупая голова,
И чтобы ты была не всегда права,
И чтобы он прощал все твои грехи…
Да не грехи же в сущности – так грешки,
Мыслишки, бельишко, платьишки и чулки,
Все слезки, незнашки и прочие мимими…
…Так хочется просто быть девочкой, черт возьми…

Автор Диана Балыко

@темы: Стихи

---

Возвращение Финиста

[&#20170;&#26217;&#12399;Орхидея&#20170;&#26217;&#12399;]

Стырено тут - www.stihi.ru/2015/05/14/1795



Никогда не верьте тем, кто скажет, что кубрик звездолёта – тесное помещение, даже если он будет ссылаться на фольклор начала третьего тысячелетия от Рождества Христова… Не всякая таверна вместит пару рот хмельных ландскнехтов всех мастей, в которой все они вдруг решат устроить дискотеку, и как раз кубрик должен подходить для этой цели идеально. Не слушайте никакой прекраснодушный бред про отважных героев, которые ведут себя тихо и смирно, словно канцелярская мышь тех времён, когда книги были только бумажные, а иной раз – и пергаментные… Да, космодесантники лучше всех знают, что такое дисциплина – но и отдыхать они умеют сообразно степени нагрузок, которые им приходится выносить, и это развлечение не для простых смертных. И, если бы не характерные габариты, а также манера держаться очень ровно и статно, их было бы сложно отличить от других, обычных экземпляров мужской породы, когда они носят гражданское платье. Но это в наше время, на цивилизованной части Галактики. А вообще им часто приходится перевоплощаться в представителей иных эпох, о чём обычно все гражданские забывают, помня только о блеске формы и оружия на ежегодном параде и совершенно не думая о том, чем все эти красавцы занимаются остальное время.
Не будем осуждать гражданских за их ресторанное отношение к жизни и полное неведение в армейских вопросах – именно само наличие этой ситуации в мирное время говорит о том, что оно действительно мирное, а не формально спокойное. А также поддакивать тем комплексующим деятелям, что под флагом борьбы за общее равенство норовят протащить идеи об уничтожении аристократии социума с целью его дальнейшего уничтожения. Мы просто хотим пронаблюдать одно радостное событие, ибо корпоративная солидарность и скромность участников обязательно утаит его от общественности. А это прискорбно – ибо тем, кто любит всей широтой своей мощной души и всем огромным сердцем, обычно вовсе не хочется орать об этом в прямом эфире на центральном канале и присылать избранницам кусты роз, увешанные сердечками и бусинками. Да и избранницы их не проверяют по списку полный предсвадебный набор, не думая об этом вообще – им нужен только горящий взгляд любезного, ибо всё остальное у него и так есть. Других же в имперском космофлоте просто не служит – и не выбирает себе других. Это доказал самый безжалостный контролёр – время…
В тот вечер по общегалактическому времени, когда ещё до полуночи оставалось две пары часов, вовсе не сжатых в незаметные пачки минут, ибо звездолёт лежал в дрейфе где-то в паре астрономических единиц от материнской планеты остального человечества, случилось нечто совершенно обычное для подобных рейсов – возвращались остатки кадрового состава, ещё не прибывшего с индивидуальных и парных забросок. Сразу оговоримся, что в этот раз ничего особо ужасного, как, впрочем, и ужасного вообще не случилось, да и странно было бы ожидать чего страшного на третьей неделе после Пасхи. Но всё же, всякий, кто служит в космофлоте, знает, что из следующего рейса может не просто никогда не вернуться, но и остаться живым в иной реальности – и что хуже, не ведает никто. А оттого за внешне бесшабашной бравадой отдыхающих уже вернувшихся рейдеров всегда прячется адское волнение за друзей и приятелей, пусть и разбавленное часто упрямой надеждой на лучшее – с нужными молитвами пополам. Потому что попадают рейдеры в миры, где часто за попытку помолиться можно подвергнуться гораздо худшей участи, чем просто смерть. И этот факт благополучные гражданские антиклерикалы осознавать не в силах, как не в силах они и понимать, какой ценой часто куплено их благополучие, и кто её платит вместо них, обычных завистников чужой радости.

Шум стоял самый что ни на есть обычный – от сдержанных разговоров вполголоса нескольких десятков мужчин, достаточно уставших либо сдержанных, чтоб не шуметь даже в порыве искренней радости. Те, кто не занимал себя разговорами, уже устроился поудобнее в креслах по периметру помещения, дабы послушать оперную диву, что сияла сейчас на экране, где в иное время обозначались нужные цели и задачи… Или же заняться чем совсем другим по портативной связи. А потому за длинным столом, напоминавшим своим существованием трапезные на знакомых планетах, уже не только баловались пивом и вином, но и занимались играми, дабы отвлечься от посторонних мыслей и тревог.
Нудное, пусть и весёлое гудение поначалу даже не было нарушено шипением входной двери – этот звук слышат столь часто, что в кубрике на него вовсе не реагируют. Да и офицеры обычно на него редко обращают внимание – только если придётся пребывать в тех отсеках звездолёта, куда обычно рядовые не заглядывают вовсе, да и то при выполнении текущих задач, если это против регламента. Но другой звук, издаваемый уже не автоматикой, а всего-то топанием человеческих ног, обутых в крепкие сапожки космодесантника, которые вполне могут выдержать скользящий бластерный выстрел, в этот раз безошибочно завладел практически всеми присутствующими – лишнюю новость, а тем более её живое воплощение, здесь не пропустят без внимания никогда. Те же, кто не слышал эти нарочито небрежные постукивания о литой пол помещения, под которым мощный генератор сгустков гравитационных волн полностью имитировал условия родной человечеству планеты, увидев реакцию соседей, тоже поспешил обернуться и уставиться на вошедшего.
И, хотя это был всего лишь свой же собрат по службе, в обычном универсальном комбе и стандартном вооружении, только с крупным свёртком ткани на плече, размером едва ли не с бревно с таёжного лесоповала, бывалый нюх воинов на интересные новости не подвёл никого из присутствующих. Тишина почти мгновенно повисла липким мороком, нарушаемая лишь мелодичными руладами какой-то оперной дивы, сияющей на обзорном экране, да и её голос был негромким – чья-то проворная рука вовремя дотянулась до регулятора… Лица вошедшего ещё не было видно, оно успешно скрывалось полностью под лицевым щитком шлема – и то, что он не был снят, можно было объяснить разве что наличием неизвестной ноши, с которой воин предпочитал обращаться аккуратно – отчего-то именно эта мысль возникла одновременно в десятках видавших многое голов – а значит, это и было максимально вероятной причиной. Двигался он проворно, без характерных затянутых движений либо суетливого мелкого шага, признаков пребывания в иной гравитации. Разумеется, его походку могли по инерции нарушать часы лёта в кабине одиночного истребителя – но это у бывалого космического волка выравнивается в первые же минуты прибытия на борт звездолёта, и известно всякому пилоту. Да и тот факт, что мужчина оставался в комбе, и не только не разделся до мундира, но даже оставил на корпусе дежурное вооружение, сразу подсказывал, что ноша очень ценна, а её обладатель отчего-то торопится именно в кубрик. Стало быть, он ещё даже не ступал на порог офицерской приёмной – явное нарушение субординации, а это лишь раздразнивало молчаливое любопытство до значительных пределов.
Но двигаться к откидному дивану на противоположной стене вошедшему никто и не подумал мешать, хотя не видел лица гостя – просто потому, что в резкой, почти нервной его спешке никто не учуял ни малейших признаков опасности. А её приближение каждый мог учуять мгновенно, а то и заранее. Поэтому наблюдавшие невозмутимо прихлёбывали из литровых кружек различные напитки, с интересом ожидая, когда гость осторожно положит свой свёрток на подушки, обернётся к присутствующим и неторопливо стянет с головы шлем, дабы продлить эти мгновения, нужныt для успокоения собственного сердца, что явно стосковалось по знакомому интерьеру. Ненавязчивое сияние стен, где всплывали самые различные цветовые тона, в глаза не бросалось, и потолок кубрика светил ровным светом, соответствующим жёлто-зелёной линии спектра обычной звезды класса G5. Белый свет потолков давно отошёл в прошлое – он оказался слишком раздражающим глаз и психику астронавтов. Оттого рослая фигура десантника чуть блестела зелёными ниточками люминесценции на густом синем фоне – всё же в кубрике с посторонней микрофлорой предпочитали бороться не с помощью топорных антиаллергеновых пластырей, уместных разве что уже при высадке на планету, и без засорения вентиляционного воздуха, простой добавкой ультрафиолета в освещение. В присутствии людей в помещении эта добавка сразу уменьшалась до половины минимума, однако пустое помещение кварцевалось автоматически. Но всё же поэтому любимое жителями планет одеяние космофлота всегда сияло нежными еле заметными сетями молний люминесценции – и скромный комб космодесантника не только не был исключением, но на диких планетах даже становился объектом поклонения невежественных аборигенов.
Гость помедлил пару лишних секунд, освобождаясь от шлема – это означало, что он не на шутку взволнован. Стало быть, возвращение было не из лёгких – отметил про себя каждый из присутствующих, украдкой вздохнув, ведь корпоративная солидарность всегда сильнее родовой и конфессиональной… И оттого эмоциональный фон всего молчащего собрания резко поменялся, потеплев так, что собрат по оружию не ощутить этого просто не мог, чуть покачнувшись от этого на каблуках – за пару децисекунд оценив эту волну поддержки, и молча отправив в ответ некий импульс радости, больше похожий на смущённую улыбку. Ту самую, которой встречают спасательный патруль те, кто уже и не чаял его дождаться. Это тоже учуяли практически все, и оттого несколько десятков молчавших воинов аккуратно расступились, пропуская уже спешившего к гостю старшего по борту в этой смене. Это было сделано из обычной, въевшейся в кровь за несколько поколений привычке к субординации – хотя эти обязанности вполне может осуществлять каждый, но полагается делать тому, у кого полномочия, ведь иначе человека просто разорвут на части, как ни ужасно звучит такая идиома. Увидев это, гость остался стоять, чуть покачиваясь на каблуках, дабы скрыть то волнение, что раздирало его изнутри. Он был совершенно обычных габаритов и стати космодесантника – и даже непохоже, чтобы скинул десяток кило за рейд. Но сам факт того, что воин столь заметно для коллег нервничал, доказывал, что рейд был не только опасным, но и долгим.
Чёрная грива густых волос обычного белого – но длинновата для бойца, сразу отметил опытный глаз не только старшего по борту, что плавным и как будто даже не быстрым шагом двигался к прибывшему. Да и кожа, когда-то бывшая очень бледной от роду, несмотря на пребывание на борту звездолёта, сейчас была столь затемнена загаром на планете, будто приходилось двигаться неделями по пустынной территории с непокрытым лицом. Но карие глаза не сияли нехорошим блеском, хотя тени под ними обозначились заметные и существенные. Да и обычное суровое лицо воина никакой злости не являло миру, сколь бы не уверяли в обратном интеллигентные ненавистники всякой аристократии, а особенно – воинской, на плечах которой держится благополучие всей цивилизации. Просто гражданским завистникам неведомо, какие нагрузки в рамках дежурной работы порой приходится переносить и тот объём усталости, который падает после – и не только физической, как правило. Коллегам же по ремеслу это сдержанное угрюмое выражение подсказало сразу, что их собрат действительно не чаял вернуться ещё где-то около эталонных суток назад – и, судя по отросшим волосам, длилось это не менее полугода. Но, учитывая, что планета могла быть не полностью земного типа – например, с длительностью года от двух до четырёх эталонных, то интервал времени мог быть и свыше эталонных двухгодичных – а это означает одну краткую в своём ужасном значении формулу: плен.
Дальше – мозг воина работает очень быстро при любом анализе ситуации – плен при ярком солнце, явно в жаркой местности, в которой обычно обитают расы, не отягчённые человеколюбием, а то и считающие это качество грехом… Конечно, за сутки после нырка в капсулу для восстановления даже на индивидуальном модуле затянутся самые различные следы на теле, но это ничего не значит – слишком знакомы были подобные ситуации на варварских планетах не только по хрестоматиям… А варварские эпохи обычно предпочитают расправляться с носителями цивилизации особо изуверными способами, с обязательным членовредительством – таким, что анестетики не справляются, даже если и есть возможность употребить их. Об этом обязательном обстоятельстве службы космодесантника с завидным упорством предпочитают не думать все гражданские, особенно в зоне старой метрополии. Там вообще уверены, что не существует ни иных миров, ни постоянной угрозы их собственному – и кроме ресторанов, в мире ничего и не должно быть. И сейчас там проживает довольно много злобной ничтожной публики, умеющей только развлекаться – и не всегда культурно и безобидно – и оттого ненавидящей всех остальных, а часто – и себя. Как долго этот процесс будет получаться сдерживать, не вмешиваясь в него активно, не знал пока почти никто. Общество опять не понимало в целом, отчего космофлот не только пользуется реальными привилегиями аристократии, но и не имеет конкуренции в гендерном вопросе. Похоже, лет через сто опять может повториться забавная ситуация с Прошением о Термидоре. Двести лет назад в столице Галактики случилась грязная кровавая Революция Разума, которая пол прикрытием красивых слов ставила единственную цель уничтожения любой аристократии и торжество ничтожества. Тогда обезглавленный, как казалось неумным заговорщикам, плохо понимавшим образ мышления имперского воина, космофлот почти мгновенно снова стал цельным организмом и просто отошёл на провинциальные объединения планетных систем, где был принят с восторженным радушием, как охранитель мира и спокойной жизни. Спустя полгода изнывающая от уголовного беспредела столица долго умоляла военных вернуться и навести порядок, покарав смутьянов, организовавших ей столько несчастий и явивших миру нечеловеческий оскал убийцы, не стеснённого никакими соображениями, даже прямой выгоды. Но когда уровень жизни повышается, у людей ухудшается память, это бывало часто и повсеместно в мировой истории.
Прибывший из мрачного далёка десантник внешне спокойно ждал приближения старшего по борту и даже снисходительно повернул голову в его сторону, усталым жестом уложив ладони рук на талию. Можно, даже нужно было, пожалуй, уйти к кабинкам гардеробной и хотя бы разоружиться, но он молча ждал, когда его окликнут – понятный признак усталости вовсе не физической.
- Хельмут фон Лихтенберг? – с дежурным вежливым радушием нарушил молчание как будто неспешно приближающийся к гостю офицер. – Уж не соскучились ли Вы по светлому пиву, раз поторопились в нашу компанию?
На самом деле радушие было вполне искренним, и никто и не помышлял о том, что оставаться при оружии посреди кубрика в комбе невежливо, и вовсе не хотел обострять этот момент, но субординация не приветствует жаркие бросания в объятия вообще, и для постороннего наблюдателя этот момент обычно вовсе не ясен. И уж подавно никому было в голову не пришло намекать на служебное несоответствие в таком моменте или подозревать у вооружённого человека плохие намерения. Хотя подобных ситуаций нельзя исключать теоретически, всё же космофлот был аристократией в её настоящем естестве, а не соответствовал представлениям плебея об окружающем мире. Гость утвердительно чуть кивнул головой и хриплым голосом вежливо ответил:
- Вы сами предложили, Генри Рочестер, и я обязательно отдам ему должное, - он попытался улыбнуться, но вышла лишь измученная тень улыбки. – Но соскучился я по одному негодяю, что сбил мне настройку навигатора накануне вылета. Я понимаю, что программа была весёлая и достойная похвалы, но последствия этой шалости я разгребал слишком долго, и весьма недоволен.
- Может, всё же хотя бы присядете? – тем же спокойным тоном предложил офицер. – Думаю, Вам есть что поведать, разве нет?
- Не возражаю, - пожал плечами собеседник, и наконец двинулся навстречу, явно намереваясь упасть в свободное кресло поблизости, а почему оно оказалось столь близко от него, стоит вообще умолчать… - Но право, так хочется уже поквитаться с шутником.
Через некоторое количество секунд прибывший уже полулежал, расстегнув комб до талии, и с переменным успехом делал вид, что совершенно спокойно прихлёбывает пиво. Но обозначившиеся при этом лучики морщин вокруг томно прикрытых глаз отлично были заметны всем остальным, что бесшумно заняли позицию вокруг, чтоб было лучше слышно. Нужные указания уже были отданы старшим по борту незаметным движением ладони, и времени сейчас можно было затратить сколько потребуется либо пожелается. Космофлот лучше всех знает цену подобным моментам и не скупится ради своих людей ни на что. Гость отлично понимал, что от него хотят, и не стал злоупотреблять вниманием коллег.
- Промах составил где-то в тысячелетие по меркам тогдашней докосмической эры, - довольно бесцветным голосом взялся объяснять он. – В итоге я угодил на своём соколе в какое-то озеро среди дремучего леса, да ещё напали тамошние дикари со своими игрушками в виде древних стрел и прочей сопутствующей утомительной чепухи. Пока я разобрался с парковкой как положено, так и не сразу понял, куда занесло. То есть, без вылазки на поверхность уже было не обойтись. Да знаете, возможно, эту тему – белые дикари в лесах, в вышитых рубахах ходят и рубленых избах живут, это когда ещё до Татарии прилично было дожидаться-то. С досады повадился к дочке одного местного ходить ночью – нужно было восстановить оброненное в драке после посадки перо настройки телепорта, я его потерял, а девчонка у своего отца, что подобрал, выклянчила в качестве талисмана. Ну как я оттуда уйду – пришлось же всё равно солнцестояния дожидаться, а чтоб не скучать полтора месяца не самое грустное занятие, - после этих слов Хельмут смог улыбнуться, правда, улыбка вышла в стиле мартовского кота, как было принято говорить. – Но я не учёл, что у моей милашки пара старших сестёр, полных злобы от собственной дури. И вообще, не надо было прыгать прямо в окно, сначала голограмму настроив – однажды оступился и на лезвия налетел, как дурак, а они ещё и ядом каким-то смазаны были. В результате, выругавшись, в темноте на гравитаторе нажал что-то не то совсем, и сам не понял сначала, что случилось и куда меня вынесло. И сколько без сознания валялся, не помню и не знаю.
- Так ты что, в лёгком комбе был, что ли, раз оцарапался? – поспешно спросил кто-то, очевидно, старательно примеряя эпизод на себя и явно что-то вспомнив из своих приключений. – Или просто батарею садить опасался и только с гравитатором пошёл гулять?
- Это умеренный пояс, там солнечных дней недостаточно для полной зарядки, я и так для этих поселян слишком рослый, внимание привлекаю, ещё и комб – на меня бы охоту открыли. Затем и голограмму ставил, чтоб зацепило сигнал от платы пера, оттого меня за крупную птицу и принимали, - Хельмут снисходительно улыбнулся, чуть склонив голову, затем, коротко вздохнув, продолжил говорить. – Когда очнулся, не сразу понял, где я и что со мной – но жара была такая, что впору смерти желать. Проще говоря, три месяца в зиндане, с пристрастным гостеприимством, я и спёкся. Потом оказалось, что я просто забыл, что меня на рынке продали, а покупательнице я ммм, отказал.
По кубрику пронесся тихий, но красноречивый вздох – что такое такая тюрьма и какого рода там были приключения, понятно было каждому из присутствующих. Нравы аборигенов соответствующих времён и мест в описании тоже не нуждались.
- В итоге меня вернули в дом, просто обозвав мужем важной дамочки, и я валялся на дастархане полудохлой тушкой и ничего не соображал, да и не происходило ничего вокруг, - ровным и как будто совершенно бесцветным тоном продолжал рассказчик. – Однажды пришла служанка, которая оказалась человеком, а не безмозглой и бессердечной куклой. Я с её помощью смог выяснить, где хранятся мои вещи, и на третью ночь она мне их раздобыла и принесла. Всё оказалось в целости и ничего не сломали, даже перо откуда-то в узелке оказалось. Когда же я отладил курс и уже собирался свалить оттуда, девчонка разрыдалась, ухватив меня за плечи, и я узнал свою милашку, похудевшую и уставшую, - Хельмут сделал крупный глоток, явно для того, чтоб успешно скрыть волнение. – Я прикинул километраж по континенту – впечатляет, я вам доложу, даже если не пешком. Оставлять её у этих обдолбанных уродов, для которых она кусок мяса, годный лишь в рабыни или как корм для собак, мне вовсе не хотелось. Возвращать родным – тоже. Так что извольте засвидетельствовать вы сами поняли что, сэр Рочестер.

Тем не менее, уточнения среди общего воодушевления, выразившегося в искренних поздравлениях, приятных пожеланиях на будущее и одобрительных жестов, понадобились. Выждав некоторое время, нужное для того, чтоб убедить себя, что происходящее – реальность, а не очередной сон на яву, которых в избытке хватало в плену, Хельмут не спеша допил пиво, встал, оставив пустую кружку на глянцевой поверхности стола. Двинулся к снова к своей добыче, оставленной на подушках дивана. Уселся рядом и взялся осторожно распаковывать походный спальный мешок – теперь всем стало ясно, что это он и есть, просто лимонного цвета. Поэтому, когда из получившихся складок вынырнула нежная девушка с огромной каштановой гривой, крепко увязанной в косу до пояса, уже никто не удивился. Присутствующие лишь молча весело усмехались про себя либо с интересом разглядывали безупречную фигуру, облачённую в шёлковый длинный балахон на узорчатых лямках и ясное бледное лицо. Очень милое добродушное личико – особенно под повязкой с яркими солярными узорами через лоб, он смотрело на мир с выражением ребёнка, радующегося теплу и свету. Точнее, безопасности – отметил про себя каждый профессиональным чутьём. Какие же бездонные у неё глаза, мимо таких не пройдёт никто равнодушно…
- Финист, мы у тебя на небе? – прозвучало негромко, на одном из хорошо известных языков в Галактике, но с неподражаемым архаичным акцентом…
- Марьюшка, мы у меня дома, - следовало отметить, что Хельмут неплохо копировал этот акцент, ну а тон – с таким созданием мужчина будет изъясняться только полным неги и страсти голосом, это ж очевидно…
Наблюдать, как пара обнимается, уже было не очень комфортно, и присутствующие предпочли вернуться к своим прежним разговорам и компаниям, предоставив старшему по борту заниматься далее текущим инцидентом.
- А где нынче Василий Сухов, вроде бы он мог сказать пару слов по теме? – раздался чей-то негромкий вопрос среди общего движения.
- Да он через восемьдесят четыре часа только прибудет, - в тон отозвался кто-то. – Опять будет рассказывать, как аборигены в его пещеру вместо иридия золота натащили и пяток своих дочек улучшать породу привели.
- Ну, может быть, он хвастался не совсем на пустом месте, - отметил с весёлым смешком ещё кто-то из капралов. – Но он точно никогда не женится, этот пустозвон.

@темы: Проза

---

[Вестик]

долгие две недели - сезон дождей.
кто не застрял в постели - уже герой.
видишь, идут по колено в большой воде,
слышишь, поют в метро.

только уснёшь - сам себя потерял.
мысли в тумане бродят туда-сюда.
глухо гудят, тянутся сквозь тебя
призрачные суда.

бег до подъезда - полчаса по кривой,
встретить под ливнем и замереть, звеня.
стоя в воде, радуйся, что живой,
тесно её обняв.

катится лето, лето большой воды,
с белым цветком в косах, венком в руке,
время качелей, яблок, незрелых дынь
плещется на паркет.

здесь, где свой собственный профиль едва знаком,
где миллион прочих скривил рот -
свят, кто стоит, обнявшись под козырьком.
свят, кто поёт в метро.

(с) Крис Аивер

@темы: Стихи

---

[Пой мне Еще]

рядом с ним ты ребенок, дождавшийся Рождества.
рядом с ним все становится просто как дважды два.
твой набитый тревогой портфель - за его плечом.
ты не думаешь ни о чем.

рядом с ним все, что кроме, теряет и цель, и вес.
он - ребро. ты - в ребре бесконечно счастливый бес,
напевающий “love me tender” себе под нос.
мир послать к чертям? - не вопрос.

смейся, щурься на солнце, на площади в дождь танцуй.
рядом с ним ты - подлец, которому всё к лицу:
от рубашек его до собственной наготы.
рядом с ним ты -
ты.

/Темнокрылая

@темы: Стихи