- Диагноз: Любовь. Радикально не лечится. Терпите, со временем боль успокоится. - Ну доктор! А может, уколы, таблеточки?.. - Нет, милый, - стихи, алкоголь и бессонница!
Мужчины, как обувь, все разного плана, Все разного стиля и с разной колодкой, С одними гулять ноги быстро устанут, Другие - для ног наших просто находка! Бывают мужчины, как туфли от PRADA! Шикарные внешне и в целом удобно, Но скучно с такими, нам скуки не надо, Мы жизни хотим сладкой, вкусной и сдобной! Бывают мужчины почти что балетки , От них не устанешь за долгие годы, Но с ними порой, словно в замкнутой клетке, Вот тут то и хочется каплю свободы! Бывают мужчины - сапожки от UGG`и, Комфортные, теплые, нравятся мамам, Такие обычно становятся другом, Жилеткой, чтоб плакать на мелодрамах! Еще существуют мужчины- кроссовки, Спортивные, быстрые, с жаждой движений! Им девушки чаще нужны для массовки, А мы то серьезных хотим отношений! Еще я забыла про шлепки-вьетнамки! Не наш вариант, одноразовый случай. Они все в одни помещаются рамки, Таких повсеместно встречается куча! Ищите мужчину не с лучшим дизайном, Ведь с "брендами" многие локти кусают, Какой мой мужчина? Останется тайной! Но с ним я, поверьте, совсем не босая!
ветер продувает снаружи и изнутри. я в сотый раз топчу себя своими шагами. /об этом писал еще сам сэнт-экзюпери/ ты ведь в ответе за то,что меня приручил. и за то, что убиваешь меня словами. я убиваю себя своими стихами.
скоро совсем зима. скоро и год новый. загадать бы тебя- да не сбудется, черт побери. и если увижу в моем городе тебя, мой старый добрый (любимый) знакомый,- умру внутри себя на раз. или два. или три.
читать дальшекаждый сон о тебе. каждый сон о тебе - минус нервная клетка. каждый сон о тебе - плюс еще один круг ада. плюс сотни ампер по венам. не помогает ни одна таблетка. и если бы тебя стало меньше во мне хоть на грамм/см/вольт/ом/ватт /бесконечность/ я была бы рада. безумно рада.
я для тебя - бесконечно вниз. я для тебя - бесконечно вверх. вглубь. в моря. океан. мороз. жару. и на бой. я для тебя всегда- ночью и днем. в воскресение. и даже в нелюбимый четверг. я всегда тебе дам еще один шанс. и не важно, будет он десятый или просто второй.
Мне завтра замуж, а ты, «как здрасьте», Как снег на голову в сентябре. Явился призраком прошлой страсти. А может, сон или пьяный бред? читать дальше Да нет. Здоровый, живой. (Проклятье!) Уселся. Бросил на пол рюкзак. Как я? Отлично! Пошито платье, Банкет заказан. И завтра в ЗАГС.
Молчишь. И смотришь… ну так знакомо… Сдавило сердце… Дышу едва… Вопрос «Скучала?» как будто громом… Скучала. Первые года два.
Потом привыкла. Заледенела. Потом послала все мысли на… Он был хорошим. Был очень смелым. Был просто рядом. Твердил: «нужна».
Да, с ним спокойно. (Мы на допросе?) Заботлив, нежен. И в общем мил. К чему укоры? Ты бросил! Бросил! Не надо врать мне, что отпустил!
Уйди, не мучай своею чушью! Мне замуж завтра! Все СМИ трубят!
___
И я бегу за тобой в ночнушке. Да к чёрту платье! Люблю тебя… »
выбаливать его из себя: по кирпичику вынимать, вытеснять, выплакивать, вырифмовывать, табачным дымом выкуривать в форточку. заранее знать, что каждого следующего – выбраковывать: сравнивать, измерять, понимать, что не соответствует, не магнитит, не выходит из берегов, током по венам не разливается, он мой самый грандиозный провал, моё сумасшествие, мысли внутри меня снарядами разрываются…
хочется его (желанием алкоголика), на прощание - на посошок залпом выпить. разом. до дна. до последней капли. детское: «мама, я опять родила от него стишок» взрослоё: «мама, я снова на те же грабли»
…и вроде бы устаканилось, уравновесилось, обрело привычные очертания мысли стоят на полочках - разложены по алфавиту, никакой тоски, ночных смс: «скучаю», только странно бывает увидеть его в толпе, и моргнув, уже потерять из виду…
Тело твоё тихой неги полно, Красивая... Твой запах полыни пьянит как вино, Ранимая... Хрупкость ключиц, нежный контур лица Отчаянно... Зовет защитить и заслонить От печалей всех... Ждет нежных объятий гибкий твой стан, Немедленных... Но я задержусь, продлив этот миг, Намеренно...
Пусть тело моё боль желания пьет, Истомное... Пусть сердце трепещет в любовном огне Изорвано... Пусть дни мои, падают в ночи твои Темно-черные... Не подниму я взгляда в глаза Бездонные...
Пусть с губ пересохших срывается бред Нежно-ласковый... Ведь я сумасшедший, твоей красотой Обласканный... Пусть храмом огня взметается ввысь Душа моя... Хочу исступленно молиться тебе Любимая...
Будьте добры цитат наподобие этой: "Если моё отсутствие в твоей жизни ничего не меняет, то мое присутствие в ней уже не имеет никакого значения". Заранее благодарна.
Если на клетке слона прочтешь надпись: "Буйвол", не верь глазам своим! (с) Козьма Прутковский
Если нет больших материальных лишений, грубых телесных повреждений, счастью мешают предрассудки, тени прошлого, привидения, призраки, которые душат человека и стоят на его пути к счастью.
... Я консультировал одного миллиардера. Я спросил его, почему он работает так много. Он ответил, что хочет купить большой самолёт, и купил его. Потом он захотел купить большую лодку и купил её. Потом пришла очередь покупки очередного огромного дома. Что дальше на очереди? Этот миллиардер напоминал мне женщину, которой кажется, что чем больше вещей и одежды она имеет, тем она счастливее. Однако это не так. У неё внутри вакуум, который она пытается заполнить этими вещами. Это пустое пространство имеет духовную природу, поэтому заполнение его материальными вещами невозможно… Беда в том, что менеджеров в современном мире учат измерять успех исключительно материальными факторами… Однако люди несчастны. Собственники бизнеса несчастны, топ-менеджеры несчастны… Может быть, финансовый кризис заставит мир понять одну простую истину ― не в деньгах счастье.
... «Вы пребываете в мире, когда вы целостны… Когда вы единое целое? Когда вы не сражаетесь с собой. Кто священен? Тот, кто настолько целостен, что пребывает не только в мире с собой, но и в мире и гармонии со всем светом, с космосом, с Богом. Когда человек абсолютно, целиком и полностью, гармоничен, он священен».
читать дальше... «Будьте чистосердечны и смелы; достигнув этого, следуйте с самозабвенной преданностью какому угодно пути, и вы неизбежно достигнете Целого. Наложите руку на одно звено цепи, и постепенно вся цепь поддастся вам. Полейте лишь корни дерева, тогда и всё дерево всосёт вашу воду. Достигнув Господа, мы всего достигнем». Свами Вивекананда. «Вдохновенные беседы»
... Каждый раз, когда вы злитесь, спрашивайте себя, чего вы боитесь.
.. Мысль есть мысль, разве нет? Нет. Мысли различны. Мысли, порожденные разумом, можно оспорить: вы смотрите на них так и эдак, и дискутируете с собой по их поводу. Но когда "говорит" ваше сердце, никаких противоречий быть не может. Никаких дискусий. Никаких вопросов "Почему?" и "Почему нет". Вы в гармонии с собой. "Почему?" - "Потому что", и все.
... Сердце говорит только в тишине.
... У вас в голове множество голосов, спорящих друг с другом. Чем труднее принять решение, тем больше голосов вы слышите и тем больший стресс испытываете. Медитируя, вы отключаете эти голоса один за другим, а голос сердца становится все сильнее и сильнее, до тех пор, пока вы просто не услышите ответ на свой вопрос и придёте к гармонии, приняв решение.
... В отношениях с людьми мы любим раздавать роли. Требовать от актеров строго следовать нашей трактовке. И сами при этом играем самозабвенно. Потом кто-то рано или поздно захочет хотя бы часок побыть собой, а не персонажем. И в этот миг все развалится.
... Я знаю только одну причину разрушившихся отношений, она совсем не связана со штампом в паспорте. Недосказанность. Все начинается с нее. Слова, эмоции, подозрения, сомнения сдерживаются, остаются внутри, гниют. Так может продолжаться несколько лет, потом взрыв - и ничего, кроме пустоты.
... Никто не в силах захватить или присвоить себе раскат грома. Никто не может отобрать небеса у другого человека. Никто не может забрать небо с собой при расставании. Луис читать дальше ... Окружающим легко сказать: «Не принимай близко к сердцу». Откуда им знать, какова глубина твоего сердца? И где для него – близко?
... Не ищи в толпе. Ничего. Никого. Всё что по настоящему важно — рядом с тобой.
... Состояние женщины напрямую связано с состоянием мужчины, находящего с ней рядом.
... Счастье – это свойство характера. У одних в характере его все время ждать, у других непрерывно искать, у третьих – повсюду находить.
... Пылкая моя, сегодня ночью я достал из погреба в скале самую лучшую бутылку «Штайнбергер кабинет» урожая 1911 года — из прусских казенных имений, элитное вино из отборного предзимнего винограда. С бутылкой и с собаками я спустился к озеру, взбаламученному и вспенившемуся; и перед собаками, и перед озером, и перед ветром, и перед Орионом я держал речь, состоявшую из считанных слов, — и тут собаки залаяли; они лаяли, а озеро накатило белый вал, поднялся ветер, и мы ощутили на себе его сильные порывы, Орион замерцал, словно брошь девы Марии, и бутылка, описав дугу, полетела сквозь ночь в воду, как приношение богам за то, что несколько лет назад они в этот день подарили мне тебя.
... Но что же мне делать в этом городе — он уставился на меня, стоглазый, он улыбается и машет рукой, и кивает: «А ты помнишь?» — или: «Разве это было не с тобой?» — он воздевает передо мной ладони и отталкивает руками, и нашептывает тысячи слов, и весь вздрагивает и исполнен любви, и он уже не тот, что плачет и обжигает, и глаза мои горят, и руки мои пусты...
... Любимая — я не знаю, что из этого выйдет, и я нисколько не хочу знать этого. Не могу себе представить, что когда-нибудь я полюблю другого человека. Я имею в виду — не так, как тебя, я имею в виду — пусть даже маленькой любовью. Я исчерпал себя. И не только любовь, но и все то, что живет и дрожит за моими глазами. Мои руки — это твои руки, мой лоб — это твой лоб, и все мои мысли пропитаны тобой, как белые холстины коптов пропитаны тысячелетним невыгорающим пурпуром и королевским цветом золотого шафрана.
читать дальшеКак тебя угораздило родиться! Как за миллионы лег путь твоей жизни пересек мою, обозначенную редкими блуждающими огнями! О ты, Рождественская! Подарок, который никогда не искали и никогда не вымаливали, потому что в него не верили! И это при том, что не все еще разрушено! При том, что в моих глазах достало еще былой зоркости, чтобы увидеть и узнать тебя, а в моих руках достало осязательной силы, чтобы схватить и удержать тебя! Милая радуга перед приходом ночи и вечного одиночества...
Разве я жил — до тебя? Почему же я что-то порвал и безучастно бросил? О ты, Предназначенная! Хорошо, что я так сделал. Я уже забыл об этом, пока еще был жив... А сейчас похоже на то, что все эти годы облетают, как сухие листья, и я очень стар и очень молод одновременно, и поскольку ничего не осталось, да и не могло ничего остаться, я — чистый лист, на котором ничего не написано и который начинается с тебя, Предназначенная!
Орион стоит высоко в небе, снег слабо отсвечивает с гор, озеро шумит, и новолунная ночь разыгралась вовсю. Она бушует и подгоняет время, время, которое нас пока разделяет, дни без тебя — все равно что горы в темных тучах. Долгие дни, пустые — и все-таки наполненные, грустные — и все-таки исполненные счастья, дни, полные волнений и лишенные былого равнодушия, не пустые больше и не бесцельные, — воды жизни снова поднимаются, источники оживают и нащупывают путь наверх сквозь песок и переплетение корней, они стремятся к свету, чтобы оказаться наверху и обратиться в тучу, а туча — пролиться дождем и росой по мистическому кругу рождения и смерти...
... Любимая, милая обезьяна, хлеб души и мечта — я ненавижу это мое жилище, я ненавижу людей и все вокруг вообще — без тебя нет настоящей жизни! Это существование в тени, проклятая суета: увидеть и забыть, пройти насквозь и ничего не узнать, как фильм на экране без резкости, как отключенное зрение, отключенный мозг и отключенная фантазия.
Просто страшно, как долго тянется время, сердце сердца моего, — я здорово засох без тебя, и ничто меня не радует! Давай опять посмеемся вместе! Все вокруг стало каким-то мучительно скучным! Приди к моему плечу, и давай будем спать друг с другом!
Здесь так много снега, и холодно, и как чудесно было бы нам с тобой походить на лыжах или покататься на санях. А по ночам мы слышали бы, как за окнами потрескивает мороз, и видели бы мерцающие звезды, и лежали бы рядом, ни о чем не думая, — все было бы унесено потоком чувств и рекой в девственном лесу.
... Если ты больше не любишь меня, скажи это, я не из тех, кто начнет стенать, это уж точно, — хотя бы уже потому, что ты во мне останешься, вопреки всему, — ведь то, что родилось при тебе в моей крови, течет и возвращается, как и все живое, — и было уже столько бурь и счастья из-за того, что оно лишь пробудилось... а если ничего этого нет, то брось мне через океан слова, их совсем немного, и в них — большее, чем весь мир: в них суть мира, тишина бури, дыхание Бога — и цветущая кровь...
... Что я здесь делаю? Зачем брожу здесь? Для чего берегу себя? Ах, во мне столько всего рухнуло, и отвалы, полные пустой породы, бессмысленно лежат передо мной зимними вечерами, как мертвые страницы распавшейся книги земного бытия, они полны безысходной печали, полны тяжелого чувства, они разбросаны и одиноки, как в пустыне…
... Ты ушла, как судно беззвучно отчаливает от берега — нагруженное ценным грузом и получившее за долгие летние месяцы в доке бережный уход заботливых рук, теперь оно бежит на раздутых добрым ветром парусах...
... И еще я постоянно думаю о том, как мало ты пока обо мне знаешь. Ничего в подробностях. Минуло так много времени с тех пор, как ты уехала, — много для меня, — и не только потому, что тебя нет со мной, а потому, что снаружи прибавилось так много разного. Я ведь работаю, впервые со времени нашего знакомства, это началось в Антибе и продолжалось в Париже, но тогда это было только начало, и я хотел, чтобы ты узнала об этом побольше. Потому что все иначе, чем когда-либо прежде. Во мне столько стерто и столько написано по-новому, что иногда я думаю: ты совсем не смогла бы полюбить меня, если бы не знала обо мне больше того, что знала до отъезда. Но, может быть, тебе известно больше. Наверняка тебе известно больше. Ты ведь тоже говорила мне, что могла бы полюбить меня в такое время, когда я вообще ничего не стоил. Значит, ты что-то такое во мне разглядела. Но иногда мне хочется, чтобы ты увидела меня сейчас. Наберись терпения, нежная, любимая, наберись еще немного терпения, пока не увидишь меня вновь.
Руки у меня совсем отяжелели. В этом-то и соль: я стал увереннее во всем, и только в этом одном уверенности поубавилось. В этом одном поубавилось, милая, и тут я над собой не властен. Я не знаю, как все будет, когда я опять увижу тебя, — но иногда мне чудится, будто у меня вот-вот отвалятся руки и разорвется грудь — и хлынет поток крови.
И тогда я вообще не могу себе представить, что вновь увижу тебя...
... Милая, я знаю, наступают дни, когда ты грустишь — в эти первые дни нового года, и ты должна сама знать, что это мне известно. Я с тобой во всем, и когда ты оглядываешься, чтобы бросить взгляд на прошлое, я хочу стоять рядом с тобой и быть с тобой.
Я хочу быть с тобой рядом, и больше мне ничего не надо. Ты должна знать, что я есть. И не должна ничего бояться. Ты должна чувствовать, что я всегда буду с тобой и что в твоей жизни никогда больше не будет одиночества.
Никто не живет без потерь; кому и знать это лучше, чем мне. Но никто не живет, всякий раз не начиная все сначала; и это мне тоже известно. Я это знаю и чувствую, и чувствую это благодаря тому, что есть ты.
Снаружи на пальмы беззвучно падает снег, это последняя неделя перед Рождеством. Мне знакомо это время, призрачное и пропавшее без вести, знакомо по прошлому — когда ничего не было, кроме печали и пивной, и пианино, и ожидания, что вот-вот дыхание оставит чью-то грудь. Это случалось в такие вот дни; когда ты получишь это письмо, это будут дни твоей печали, оно к ним подоспеет. Оно перенесет мою печаль к тебе и утешит меня, и оно же должно утешить тебя и унести твою печаль.
... Тог, кто всегда отдает, должен уставать, если никогда ничего не получает взамен. Даже в самом сильном аккумуляторе упадет напряжение, если нет динамо, которое его заряжает вновь. Да откуда им знать об этом? Разговорчиками об искусстве и уверениями в личной привязанности тебя не зарядишь. Тебе требуется напряжение иного рода. Нужно нести в себе мир в самом глубоком смысле этого слова, причем твои полюса расположены совсем не там, где предполагают эти дураки. Они полагали, что мыслят глубоко, когда были всего лишь подавлены, и они пытались обрезать тебе крылья, чтобы удержать тебя при себе, вместо того чтобы лететь вместе с тобой.
Любимая! А сколько надо возместить мне! Чем ты, собственно, так уж отличалась от вечной сестры милосердия? Как ты ждала самой малой малости от них, как ты ухаживала за ними, на что только ни была готова ради них! Как, собрав воедино всю чудодейственную, прекрасную силу веры в успех, ты набрасывала на их хилые плечи парчовые одеяния, как ты их всех делала большими, чем они были на самом деле! О ты, все увеличивающая и укрупняющая! Ты пыталась силой любви вживить в них чувства, которыми они должны были обладать, чтобы быть с тобой только в дневное время! Мозг несобранный, воспринимающий и воспроизводящий ты сделала творческим, талантливость уступила место гениальности, хотя это качества, внутренне противоречащие друг другу, вместо плотоядного растения появилось плодоносящее дерево, ты отдавала и отдавала, но когда же ты получала? Они любили тебя, ну, допустим, — но кто помимо этого осыпал тебя благодеяниями или кто заставлял тебя накаляться добела, кто был хоть ненамного впереди тебя даже во время твоего самого высокого прыжка, пума? Разве ты не сама себя накаляла и разве не ты сама должна была поддерживать в себе это состояние постоянно или хотя бы короткое время, разве ты могла себе позволить упасть, блаженствуя, с закрытыми глазами, всякий раз будучи твердо уверенной, что тебя подхватят чьи-то руки или пружинящая сетка, любимая ты моя акробатка? Откровенная моя, способная с такой силой волновать своими губами, своими глазами и своей головой и вести за собой по лабиринтам и тайнам крови, сколько раз тебе приходилось умолкать, потому что они тебя не понимали и все примитивно принимали на свой счет! Ты бросала себя им на пожирание, но, слава Богу, у них недоставало клыков, чтобы разорвать тебя. Даже этого — и то не было! Они не были даже достаточно злы. Они обломали о тебя свои зубы, и теперь они мудры и добры. И, по сути дела, сдались, выдавая это за мудрость.
Я не желаю быть мудрым. Я был мудрым в двадцать лет, сейчас я забыл об этом, сейчас я одного возраста с тобой, а ты молода. Сердце разрывается, до чего ты молода, пума, ты даже не догадываешься, какая ты юная!
О, дикий шум вечного начала! Каждый день мне кажется, что еще вчера я нисколько не любил тебя, настолько более сильное и полное чувство овладевает мной; и каждый день я думаю, что сейчас не может быть никакого «Больше!», но завтра я тем не менее опять буду думать, что сегодня я тебя даже отдаленно не люблю так, как полюблю завтра, если завтра наступит сегодня.
... Сколько нерастраченного еще тепла я ощущаю в себе, этого тепла столько, сколько его вообще может вместить сердце. Как все превратилось в счастье, как вещи, которые я всю жизнь ненавидел, сделались важными и привлекательными для меня, а другие, за которыми я гонялся, утонули в забытье! Что сейчас чудеснее привычки, что желаннее надежности, что способно осчастливить больше, чем соразмерность нашей с тобой любви! Как я люблю тебя! Как я не хочу ничего другого, кроме тебя, и как все, что существует на белом свете, освещено из-за этого лучами ощущения бесконечности! Как далеко отстоит от этого дешевый блеск приключений, беспокойства, детской склонности к разрушению, расточительству и забвению. Я не хочу больше забывать, я хочу вспоминать, чтобы собрать побольше для нас с тобой! Ты чаша, ты сердце, распахнутое для других, ты, которая всегда наготове! Я люблю тебя, и все во мне растет и вновь стремится к тебе; зерно наливается живительным соком, и ветер веет поверх стеблей, и они шумят, как большие крылья. Обними меня покрепче, любимая, обними меня, потому что иногда мне делается страшно от полноты чувств, настолько они для меня внове; можно подумать, что груз тяжелее самого корабля и теперь их сносит в открытое море. Нелепый это страх и вообще никакой это не страх, просто любви накопилось столько, что вечерами от нее почти совсем темнеет в глазах и все вокруг затягивается тенями — вот сколько во мне преклонения! Это зрелость лета, познавшего цветение, хотя никто ничего не сеял, это дикорастущее лето и дикорастущая любовь, крепкий и сильный цветок жизни, долгое время простоявший совсем один... Как я люблю тебя! Как я не хочу никогда расставаться с тобой! Никогда больше!
— Святой отец, я охуел. — Спаси и дай пизды тебе господь.(с)
Любовь - форма предвзятости. Любишь то, в чем нуждаешься, любишь то, от чего тебе хорошо, любишь то,что удобно. Как ты можешь говорить, что любишь одного человека, если в мире, может, десять тысяч людей, которых ты бы любила больше, если б знала? Но ты с ними не знакома.
Осенью ведьмы заманчиво рыжие, пялят глазищи свои бесстыжие, карие, синие, светло-зеленые - осенью ведьмы всегда обновленные, курят с улыбкою трубки вишневые, нижут на ниточки бусины новые, варят глинтвейны и кофе с корицею, осенью ведьмам ночами не спится. читать дальшеКошки мурлычут, тихонечко ластятся, время течет, понапрасну не тратится, ведьмы колдуют в преддверии дождичков, режут коренья серебряным ножичком, зелья мешают в котлах поварешками, о чем-то мечтают и смотрят в окошки. Там, за окошками, в дальних просторах, видится им то, что сбудется скоро, видятся тайны, мечты и желания, ведьмы глядят и творят предсказания. Хочешь — не верь, но сбывается истинно то, что рассказано ведьмами искренне, то, что прочитано между страницами, то, что вязальными создано спицами… Ведьмы не плачут и медленно старятся, просто живут, о себе не печалятся, падают вниз и взлетают к закатам - рыжим-бесстыжим, им много ли надо? Домик в лесу на зеленой опушке, теплая печка и кошка-подружка, сотня свечей и столетья терпения, и древних богов своих благословение…