На данный момент я прощаюсь с этой главой моей жизни, но я с нетерпением жду того, что будет дальше.
Мыло убивает микробов. Жестокое. Представляете, живет у меня на руках целая толпа микробов. У них есть семья, друзья, любовь там и все дела. А тут приходит мыло и убивает. Грустно. читать дальше -у меня 99% входящих смс - перезвоны от сам знаешь кого. -от Волан Де Морта что ли?
У метро стоят несколько молодых людей. Один базарит по мобильнику: - ...Не, ну а чо ты тут мне канифолишь?! Чо бля?! Харе мозги ебать! Короче, бля, да или нет? Ну вот и все!.. Кладетмобильник в карман и говорит : - Пацаны, я женюсь
Он был старше её на 10 лет. Но она села ему на шею и свесила ноги... Смотрите 30 мая во всех школах страны - последний звонок.
Надпись на парте: 'Я люблю Васю' ниже: 'Расслабься, дура, Вася гей' ещё ниже: 'Я не дура, я дурак' (с)
Как-то сидела в парикмахерской, зашёл охранник и попросил меня убрать свой порш. Я повернулась к администратору и она кивнула: "да, порш надо убрать". Как же приятно,когда люди думают, что у тебя есть порш)
Есть только два способа прожить жизнь. Первый - будто чудес не существует. Второй - будто кругом одни чудеса.
моя мама наверно хотела другую дочку. У которой была бы скатерть в цветочек, в комнате убрано, и бой-френд на 5+. А я такая непостоянная, меня будто ветром швыряет из крайности в крайность. Я разбивала любимые чашки, а сейчас чужие сердца. Прыжки в неизвестность, затаив дыхание, новое кредо - попробуй всё новое. Прости меня мама и парень с красным дипломом. Я не хотела.…Так выходит…
Есть только два способа прожить жизнь. Первый - будто чудес не существует. Второй - будто кругом одни чудеса.
Эта девочка пьет мартини, курит "Vogue" и читает "ELLE", Девочка неприступна и непристойна. Кто согревает её постель? Девочка предпочитает целовать не в губы, а прямиком в висок- Ощущение губ идентично с чувством нажатия на курок. Девочка носит декольте и красит ногти в черный цвет, Девочка не худеет и не полнеет. Пару сплетен ест на обед. Ненавидит нытиков и подружек, одевающих розовые очки, Она никогда не нервничает, не грустит, не плачет и не кричит. Её мальчики бесконечны и безупречны. И так милы. У них есть все в жизни, закончены ВУЗы и нет представления о любви. Ей, конечно же, так удобно. Тишина. И часы не спешат на стене. Да, возможно она свободна. И одинока, как никто до неё на земле.
Есть только два способа прожить жизнь. Первый - будто чудес не существует. Второй - будто кругом одни чудеса.
Иногда мне кажется что на таких как я,не женятся.. С такими просто имеют бешеный секс..После которого дрожит тело,затуманено сознание..И хочется закурить.. О котором вспоминают всю жизнь.. Вы скажете самоуверенно? ...нет... ПОРНОбреченно..
А Вы когда нибудь замечали тот самый момент, когда зима переходит в весну, ночь в утро, момент когда сахар растворяется в чае или как лак засыхает на ногтях? Так же незаметно мы отпускаем тех за кого долгое время держимся из-за всех сил. И возможно именно в эту минуту в каждой из нас происходят незаметные глазу перемены. Все в мире так изменчиво... Невозможно уловить момент когда именно к тебе приходит счастье.
Есть только два способа прожить жизнь. Первый - будто чудес не существует. Второй - будто кругом одни чудеса.
Я изменила сама себе. Я втоптала в грязь свою гордость. Я отдалась вчера тебе. Я чувства скинула в пропасть. И пускай меня не поймут, Это было моё решенье. И пусть меня даже убьют, Я не буду просить прощенья. Я виновата лишь пред собой И эту ношу пронесу я. Я останусь сама собой, Я не стану играть другую!
Сижу одна я у окна, Курю сырую сигарету. Все мысли только про тебя. Я не могла найти ответы. И почему любя тебя, С другими время проводила. Жить не смогла я без тебя, Вернись ко мне, тебя просила. И снова стала бы я той, Которую любил когда-то. Мы были б счастливы с тобой, Но к прошлой жизни нет возврата.
Есть только два способа прожить жизнь. Первый - будто чудес не существует. Второй - будто кругом одни чудеса.
Ей восемнадцать, опять не спится - читать романы, курить в окно. Она б и рада отдаться принцу, но принцам, кажется, все равно. Ей, впрочем, тоже почти что пофиг - июнь не скоро, апрель в цвету. На кухне медленно стынет кофе. Дожди, часов равномерный стук. Ей двадцать восемь, чизкейк и пицца, мартини, праздники круглый год. Она б и рада отдаться принцу, но вечно как-то не до того. Карьера, фитнесс, чужие сплетни: «А он и, правда, хорош живьем?». Еще немного - и будет лето, а все, что после, переживем. Ей тридцать восемь, будильник злится, но спешка, в общем-то, ни к чему. Она б и рада отдаться принцу, но рядом кот и храпящий муж. Зарядка, ванна, газета, график, обед: вино и горячий мед. А лето смотрит из фотографий, хотя казалось, что не пройдет. Ей сорок восемь, опять не спится, снотворных куча, а толку – ноль. Она б и рада отдаться принцу, но тут как тут головная боль. И она носит свой гордый профиль: в постель – сама, из нее – сама. На кухне медленно стынет кофе, какое лето? – почти зима.
Talk-in' 'bout, Hey now ! Hey now ! I-KO, I-KO, un-day Jock-a-mo fee-no ai na-n, Jock-a-mo fee na-n! (Repeat)
Пожалуйста, можно ли мне попросить у вас цитат о лесбийской любви? Или про очень похожие отношения между девушками - "тонкую женскую дружбу". Только не Арбенину, ладно? Спасибо большое.
о Господи, как я хочу иметь возможность/разрешение писать/говорить/мурлыкать ему "Люблю тебя" когда хочу и не нарываться на неприятности после этого.
читать дальше его он-лайн. и даже шоколадка перестала казаться сладкой.
мы вызывали зубную фею спрятавшись под одеялом, гномика, сидя спиной к конфетам, еще одного гномика, уходя из комнаты на 30 минут, но никто из них не пришел. ты из их круга что ли? тоже ведь не приходишь.
ладно, для меня тоже главное, чтобы ты был хэппи. поэтому пусть пишут, звонят, присылают песни, хвалят, вторгаются в душу, прикалываются, зовут к себе именно те, кого ты хочешь обрести.
у некоторых Интернет жрет свободное время, полезные папки, здоровье, а у меня же просто-напросто жрет надежду.
звонили абоненту, а дозвонились до души
раз уж нам не удалось попасть в одну жизнь, Господи, сделай так, чтобы мы попали в один рай. я уверена - их ведь много.
ищите, всегда ищите тех, кто при вашем появлении перестает смеяться. ищите и знайте: вот истинное проявление чувств.
Демон поселяется там, где развалины души покидает последний ангел.
В ярко сияющем мире света В нем ты, с широко раскинутыми крыльями Но эти крылья настолько черны и тяжелы для тебя Что ты увидишь, как разрушаешь свою судьбу
Я хочу помочь тебе, я хочу спасти тебя, если бы я мог это сделать Я бы даже отбросил свою жизнь, все для тебя ... Когда ты одна, когда тебе больно, я рядом с тобой Всегда храни для меня улыбку на своем лице
Я, Сейя, ощущаю, это чудесное чувство Я, Воин, чувствоую его, оно отличается от моей миссии Это неразделенная любовь двух далеких друг от друга частиц галактики
В холодном алом мире Я, идеальный солдат Но здесь, передо мной появляешься ты И вдруг мое сердце чувствует, что вот-вот вырвется из груди Я тоскую лишь по одному человеку, моей драгоценной принцессе День за днем мир разрушается Я пришел сюда, в Солнечную систему, и ты тоже оказалась принцессой Однажды я был очарован твоим улыбающимся лицом
Я, Сейя, ощущаю, это чудесное чувство Я, Воин, чувствую его, оно отличается от моей миссии Это неразделенная любовь к далекой от меня частице галактики
Пробито звездное небо Начат бой, решающий будущее Теперь, если я смогу защитить всех Я останусь где-то в уголочке твоей памяти С моими растрепанными волосами, и буду танцевать, танцевать, танцевать
Я хочу помочь тебе, я хочу спасти тебя, если бы я мог это сделать Я бы даже отбросил свою жизнь, все для тебя ... Когда ты одна, когда тебе больно, я рядом с тобой Всегда улыбайся мне
Я, Сейя, ощущаю, это чудесное чувство Я, Воин, чувствую его, оно отличается от моей миссии Это неразделенная любовь двух далеких друг от друга частиц галактики...
ты приходишь в этот сон, чтоб рассказать мне что-то важное, но мой дурацкий мозг всё превращает в поцелуи.
температура за 39 и нихрена не лечится дома. в прокуренной комнате. полное одиночество. мне что-то такое видится. что-то еще мерещится только вот к сожалению, уже ничего не хочется.
мысли и звуки просто переполняют я сама не своя не твоя и давно уже не живая.
подари мне хотя бы кошку, чтобы было не страшно спать, чтобы было кого оставлять, уходя, за закрытой дверью. под утро, ложась в кровать, я пытаюсь не вспоминать тебя. я больше тебе не верю.
мне некого даже винить. я сама начала игру. засыпала с тобой в обнимку и было совсем не страшно. но если мне что то придется сказать, я, скорее всего, совру. "все, что было - уже неважно"
женщины отдают себя лишь смелым и решительным мужчинам, они сулят им надежность, а это то, что нужно женщинам в жизни. Маркес Любовь во время чумы читать дальше улыбайся, не доставляй беде удовольствия. Маркес Любовь во время чумы
Но все равно каждое утро, стоит открыть глаза, ощущаешь потерю. От этого можно убегать, но невозможно убежать. (с) Вишневский
Почему словосочетанию "хочу тебя" приписали такое пошлое значение Почему, если говоришь "хочу тебя", это значит "хочу тебя трахнуть"? "Хочу тебя" - это желание видеть рядом, дышать одним воздухом, смотреть в глаза и быть рядом. Просто быть рядом. Откуда эта пошлость? Мне обидно за мир. Он чертовски не прав. Сэлинджер Над пропастью во ржи
«Мы, мужчины, – бедные рабы предрассудков, – сказал он ей как-то. – А если женщине захочется переспать с мужчиной, она перепрыгнет любую ограду, разрушит любую крепость, да еще и найдет себе моральное оправдание, никакого Бога не постесняется». Маркес Любовь во время чумы
женщины гораздо больше внимания обращают на подтекст, чем на сам вопрос. Маркес Любовь во время чумы
любовь, как ничто другое, – природный талант. Любовь во время чумы
– Это предназначалось для любви, но любовь отправилась к чертям собачьим, – сказал он Любовь во время чумы
-вот зачем нужен фотоаппарат? -чтобы всегда видеть перед глазами тех, кого уже потерял. Любовь во время чумы
ты приходишь в этот сон, чтоб рассказать мне что-то важное, но мой дурацкий мозг всё превращает в поцелуи.
читать(много мата) - Слушай, у меня есть бесесды ахуенная идея! – муж пнул меня куда-то под жопу коленкой, и похотливо добавил: - Тебе понравицца, детка. Детка. Блять, тому, кто сказал, что бабам нравицца эта пиндосская привычка называть нас детками – надо гвоздь в голову вбить. Вы где этому научились, Антониобандеросы сраные? Лично я за детку могу и ёбнуть. В гычу. За попытку сунуть язык в моё ухо, и сделать им «бе-бе-бе, я так тибя хачю» – тоже. И, сколько не говори, что это отвратительно и нихуя ни разу не иратично – реакции никакой. - Сто раз говорила: не называй меня деткой! – я нахмурила брови, и скрипнула зубами. – И идея мне твоя похуй. Я спать хочу. - Дура ты. – Обиделся муж. У нас сегодня вторая годовщина свадьбы. Я хочу разнообразия и куртуазности. Сегодня. Ночью. Прям щас. И у меня есть идея, что немаловажно. Вторая годовщина свадьбы – это, конечно, пиздец какой праздник. Без куртуазности и идей ну никак нельзя. - Сам мудак. В жопу всё равно не дам. Ни сегодня ночью. Ни прям щас. Ни завтра. Хуёвая идея, если что. Муж оскорбился: - В жопу?! Нужна мне твоя срака сто лет! Я ж тебе про разнообразие говорю. Давай поиграем?
Ахуеть. Геймер, бля. Поиграем. В два часа ночи. - В дочки-матери? В доктора? В прятки? В «морской бой»? Со мной сложно жыть. И ебацца. Потому в оконцовке муж от меня и съёбся. Я ж слОва в простоте не скажу. Я ж всё с подъебоном… - В рифмы, бля! – не выдержал муж. Пакля! - Хуякля. – На автомате отвечаю, и понимаю, что извиницца б надо… Годовщина свадьбы веть. Вторая. Это вам не в тапки срать. – Ну, давай поиграем, хуле там. Во что? Муж расслабился. До пиздюлей сегодня разговор не дошёл. Уже хорошо. - Хочу выебать школьницу! Выпалил, и заткнулся. Я подумала, что щас – самое время для того, чтоб многозначительно бзднуть, но не смогла как не пыталась. Повисла благостная пауза. - Еби, чотам… Я тебе потом в КПЗ буду сухарики и копчёные окорочка через адвоката передавать. Как порядочная. Супруг в темноте поперхнулся: - Ты ёбнулась? Я говорю, что хочу как будто бы выебать школьницу! А ей будеш ты. Да гавно вопрос! Чо нам, кабанам? Нам што свиней резать, што ебацца – лиш бы кровища…В школьницу поиграть слабо во вторую годовщину супружества штоле? Как нехуй делать! - Ладно, уговорил. Чо делать-то надо? Самой уж интересно шопесдец. Кстати, игра в школьницу – это ещё хуйня, я чесно говорю. У меня подруга есть, Маринка, так её муж долго на жопоеблю разводил, но развёл только на то, чтоб выебать её в анал сосиской. Ну, вот такая весёлая семья. Кагбутта вы прям никогда с сосиской не еблись… Пообещал он ей за это сто баксоф на тряпку какую-то, харкнул на сосиску, и давай ею фрикции разнообразные в Маринкиной жопе производить. И увлёкся. В общем, Маринка уже перецца от этого начала, глаза закатила, пятнами пошла, клитор налимонивает, и вдуг её муж говорит: «Упс!». Дефка оборачивается, а муш сидит, ржот как лось бамбейский, и сосисную жопку ей показывает. Марина дрочить перестала, и тихо спрашывает: «А где остальное?», а муш (кстати, ево фамилие – Петросян. Нихуя не вру) уссываецца, сукабля: «Где-где… В жопе!» И Марина потом полночи на толкане сидела, сосиску из себя выдавливала. Потом, кстати, пара развелась. И сто баксоф не помогли. А тут фсего делов-то: в школьницу поиграть! Ну, значит, Вова начал руководить: - Типа так. Я это вижу вот как: ты, такая школьница, в коричневом платьице, в фартучке, с бантиком на башке, приходиш ко мне домой пересдавать математику. А я тебя ебу. Как идея? - Да пиздец просто. У меня как рас тут дохуя школьных платьев висит в гардеробе. На любой вкус. А уж фартуков как у дурака фантиков. И бант, разумееца, есть. Парадно-выгребной. Идея, если ты не понял, какая-то хуёвая. Низачот, Вольдемар. - Не ссы. Мамин халат спиздить можешь? Он у неё как раз говнянского цвета, в темноте за школьное платье прокатит. Фартук на кухне возьмём. Похуй, что на нём помидоры нарисованы. Главное – он белый. Бант похуй, и без банта сойдёт. И ещё дудка нужна. Какая, бля, дудка????????? Дудка ему нахуя????? - Халат спизжу, нехуй делать. Фартук возьму. А дудка зачем? - Дура. – В очередной раз унизил мой интеллект супруг. – в дудке вся сила. Это будет как бы горн. Пионерский. Сечёш? Это фетиш такой. И фаллический как бы символ. Секу, конечно. Мог бы и не объяснять. В дудке – сила. Это ж все знают. В темноте крадусь на кухню, снимаю с крючка фартук, как крыса Шушера тихо вползаю в спальню к родителям, и тырю мамин халат говняного цвета. Чтоб быть школьницей. Чтоб муж был щастлив. Чтоб пересдать ему математику. А разве ваша вторая годовщина свадьбы проходила как-то по-другому? Ну и мудаки. В тёмной прихожей, натыкаясь сракой то на холодильник, то на вешалку, переодеваюсь в мамин халат, надеваю сверху фартук с помидорами, сую за щеку дудку, спизженную, стыдно сказать, у годовалого сына, и стучу в дверь нашей с мужем спальни: - Тук-тук. Василиваныч, можно к вам? - Это ты, Машенька? – отвечает из-за двери Вова-извращенец, - Входи, детка. Я выплёвываю дудку, открываю дверь, и зловещим шёпотом ору: - Сто первый раз говорю: не называй меня деткой, удмурт!!! Заново давай!!! - Сорри… - доносицца из темноты, - давай сначала. Сую в рот пионерский горн, и снова стучусь: - Тук-тук. Василиваныч, к Вам можно? - Кто там? Это ты, Машенька Петрова? Математику пришла пересдавать? Заходи. Вхожу. Тихонько насвистываю на дуде «Кукарачю». Маршырую по-пианерски. И ахуеваю. В комнате горит ночник. За письменным столом сидит муж. Без трусов но в шляпе. Вернее, в бейсболке, в галстуке и в солнечных очках. И что-то увлеченно пишет. Оборачивается, видит меня, и улыбаецца: - Ну, что ж ты встала-то? Заходи, присаживайся. Можешь подудеть в дудку. - Васильиваныч, а чой та вы голый сидите? – спрашиваю я, и, как положено школьнице, стыдливо отвожу глаза, и беспалева дрочу дудку. - А это, Машенька, я трусы постирал. Жду, когда высохнут. Ты не стесняйся. Можешь тоже раздецца. Я и твои трусики постираю. Вот пиздит, сволочь… Трусы он мне постирает, ога. Он и носки свои сроду никогда не стирал. Сука. - Не… - блею афцой, - Я и так без трусиков… Я ж математику пришла пересдавать всё-таки. Задираю мамин халат, и паказываю мужу песду. В подтверждение, значит. Быстро так показала, и обратно в халат спрятала. За солнечными очками не видно выражения глаз Вовы, зато выражение хуя более чем заметно. Педофил, бля… - Замечательно! – шепчет Вова, - Математика – это наше фсё. Сколько будет трижды три? - Девять. – Отвечаю, и дрочу дудку. - Маша! – Шёпотом кричит муж, и развязывает галстук. – ты гений! Это же твёрдая пятёрка беспесды! Теперь второй вопрос: ты хочешь потрогать мою писю, Маша? - Очень! – с жаром отвечает Маша, и хватает Василиваныча за хуй, - Пися – это вот это, да? - Да! Да! Да, бля! – орёт Вова, и обильно потеет. – Это пися! Такая вот, как ты видишь, писюкастая такая пися! Она тебе нравицца, Маша Петрова? - До охуения. - отвечаю я, и понимаю, что меня разбирает дикий ржач. Но держусь. - Тогда гладь её, Маша Петрова! То есть нахуй! Я ж так кончу. Снимай трусы, дура! - Я без трусов, Василиваныч, - напоминаю я извру, - могу платье снять. Школьное. Муж срывает с себя галстук, бейсболку и очки, и командует: - Дай померить фартучек, Машабля! Нет проблем. Это ж вторая годовщина нашей свадьбы, я ещё помню. Ну, скажите мне – кто из вас не ебался в тёщином фартуке во вторую годовщину свадьбы – и я скажу кто вы. - Пожалуйста, Василиваныч, меряйте. – снимаю фартук, и отдаю Вове. Тот трясущимися руками напяливает его на себя, снова надевает очки, отставляет ногу в сторону, и пафосно вопрошает: - Ты девственна, Мария? Не касалась ли твоего девичьего тела мушская волосатая ручища? Не трогала ли ты чужые писи за батончег Гематогена, как путана? Хрюкаю. Давлюсь. Отвечаю: - Конечно, девственна, учитель математики Василиваныч. Я ж ещё совсем маленькая. Мне семь лет завтра будет. Муж снимает очки, и смотрит на меня: - Бля, ты специально, да? Какие семь лет? Ты ж в десятом классе, дура! Тьфу, теперь хуй упал. И всё из-за тебя. Я задираю фартук с помидорами, смотрю как на глазах скукоживаецца Вовино барахло, и огрызаюсь: - А хуле ты меня сам сбил с толку? «Скока буит трижды три?» Какой, бля, десятый класс?! Вова плюхаецца на стул, и злобно шепчет: - А мне что, надо было тебя просить про интегралы рассказать?! Ты знаешь чо это такое? - А нахуя они мне?! – тоже ору шёпотом, - мне они даже в институте нахуй не нужны! Ты ваще что собираешься делать? Меня ебать куртуазно, или алгебру преподавать в три часа ночи?! - Я уже даже дрочить не собираюсь. Дура! - Сам такой! Я сдираю мамашин халат, и лезу под одеяло. - Блять, с тобой даже поебацца нормально нельзя! – не успокаиваецца муж. - Это нормально? – вопрошаю я из-под одеяла, и показываю ему фак, - Заставлять меня дудеть в дудку, и наряжацца в хуйню разную? «Ты девственна, Мария? Ты хочеш потрогать маю писю?» Сам её трогай, хуедрыга! И спасибо, что тебе не приспичило выебать козлика! - Пожалуйста! - Ну и фсё! - Ну и фсё! Знатно поебались. Как и положено в годовщину-то. Свадьбы. Куртуазно и разнообразно. В соседней комнате раздаёцца деццкий плач. Я реагирую первой: - Чо стоишь столбом? Принеси ребёнку водички! Вова, как был – в фартуке на голую жопу, с дудкой в руках и в солнечных очках, пулей вылетает в коридор.
… Сейчас сложно сказать, что подняло в тот недобрый час мою маму с постели… Может быть, плач внука, может, жажда или желание сходить поссать… Но, поверьте мне на слово, мама была абсолютно не готова к тому, что в темноте прихожей на неё налетит голый зять в кухонном фартуке, в солнечных очках и с дудкой в руке, уронит её на пол, и огуляет хуем по лбу… - Славик! Славик! – истошно вопила моя поруганная маман, призывая папу на подмогу, - Помогите! Насилуют! - Да кому ты нужна, ветош? – раздался в прихожей голос моего отца. Голоса Вовы я почему-то не слышала. И мне стало страшно. - Кто тут? Уберите член, мерзавец! Извращенец! Геятина мерская! Мама жгла, беспесды. - Отпустите мой хуй, мамаша… - наконец раздался голос Вовы, и в щель под закрытой дверью спальни пробилась полоска света. Вове наступил пиздец. Мама визжала, и стыдила зятя за непристойное поведение, папа дико ржал, а Вова требовал отпустить его член. Да вот хуй там было, ага. Если моей маме выпадает щастье дорвацца до чьего-то там хуя – это очень серьёзно. Вову я жалела всем сердцем, но помочь ему ничем не могла. Ещё мне не хватало получить от мамы песдюлей за сворованный халат, и извращённую половую жызнь. Так что мужа я постыдно бросила на произвол, зная точно, ЧЕМ он рискует. Естественно, такого малодушия и опёздальства Вова мне не простил, и за два месяца до третьей годовщины нашей свадьбы мы благополучно развелись. Но вторую годовщину я не забуду никогда. Я б и рада забыть, честное слово. Но мама… Моя мама… Каждый раз, когда я звоню ей, чтобы справицца о её здоровье, мама долго кашляет, стараясь вызвать сочувствие, и нагнетая обстановку, а в оконцовке всегда говорит: - Сегодня, как ни странно, меня не пиздили по лицу мокрым хуем, и не выкололи глаз дудкой. Стало быть, жыва. Я краснею, и вешаю трубку. И машинально перевожу взгляд на стенку. Где на пластмассовом крючке висит белый кухонный фартук. С помидорами. Я ж пиздец какая сентиментальная…
ты приходишь в этот сон, чтоб рассказать мне что-то важное, но мой дурацкий мозг всё превращает в поцелуи.
8 мартаРанее утро… 8 марта. Будильник зазвенел и, даже не успев как следует начать свою песню, умолк под натиском моего пальца. Почти в темноте оделся, тихо прикрыв входную дверь, направился к базару. Стало чуть светать. Я бы не сказал, что погода была весенней. Ледяной ветер так и норовил забраться под куртку. Подняв воротник и опустив в него как можно ниже голову, я приближался к базару. Я ещё за неделю до этого решил: никаких роз, только весенние цветы… праздник же весенний. Я подошёл к базару. Перед входом, стояла огромная корзина с очень красивыми весенними цветами. Это были Мимозы. Я подошёл. Да, цветы действительно красивы. - А кто продавец, - спросил я, пряча руки в карманы. Только сейчас, я почувствовал, какой ледяной ветер. - А ты сынок подожди, она отошла ненадолго, щас вернётся, - сказала тётка, торговавшая по соседству солёными огурцами. Я стал в сторонке, закурил и даже начал чуть улыбаться, когда представил, как обрадуются мои женщины, дочка и жена. Напротив меня стоял старик. Сейчас я не могу сказать, что именно, но в его облике меня что-то привлекло. Старотипный плащ, фасона 1965 года, на нём не было места, которое было бы не зашито. Но этот заштопанный и перештопанный плащ был чистым. Брюки, такие же старые, но до безумия наутюженные. Ботинки начищены до зеркального блеска, но это не могло скрыть их возраста. Один ботинок, был перевязан проволокой. Я так понял, что подошва на нём просто отвалилась. Из-под плаща была видна старая, почти ветхая рубашка, но и она была чистой и наутюженной. Его лицо было обычным лицом старого человека, вот только, во взгляде было что-то непреклонное и гордое, не смотря ни на что. Сегодня был праздник, и я уже понял, что дед не мог быть небритым в такой день. На его лице было с десяток порезов, некоторые из них были заклеены кусочками газеты. Деда трусило от холода, его руки были синего цвета… Его очень трусило, но он стоял на ветру и ждал. Какой-то нехороший комок подкатил к моему горлу. Я начал замерзать, а продавщицы всё не было. Я продолжал рассматривать деда. По многим мелочам я догадался, что дед не алкаш, он просто старый измученный бедностью и старостью человек. И ещё я просто явно почувствовал, что дед стесняется теперешнего своего положения за чертой бедности. К корзине подошла продавщица. Дед робким шагом двинулся к ней. Я то же подошёл к ней. Дед подошёл к продавщице, я остался чуть позади него. - Хозяюшка… милая, а сколько стоит одна веточка мимозы? - дрожащими от холода губами спросил дед. - Так, а ну вали от сюдава алкаш, попрошайничать надумал, давай вали, а то… - прорычала продавщица на деда. - Хозяюшка, я не алкаш, да и не пью я вообще, мне бы одну веточку… Сколько она стоит? - тихо спросил дед. Я стоял позади него и чуть с боку. Я увидел, что у деда в глазах стояли слёзы… - Одна? Да, буду с тобой возиться, алкашня... Давай, вали отсюдава, - рыкнула продавщица. - Хозяюшка, ты просто скажи, сколько стоит, а не кричи на меня, - так же тихо сказал дед. - Ладно, для тебя, алкаш, 5 рублей ветка, - с какой-то ухмылкой сказала продавщица. На её лице проступила ехидная улыбка. Дед вытащил дрожащую руку из кармана, на его ладони лежало, три бумажки по рублю. - Хозяюшка, у меня есть три рубля, может, найдёшь для меня веточку на три рубля? - как-то очень тихо спросил дед. Я видел его глаза. До сих пор, я никогда не видел столько тоски и боли в глазах мужчины. Деда трусило от холода как лист бумаги на ветру. - На три тебе найти, алкаш, га, га, га, щас я тебе найду, - уже прогорлопанила продавщица. Она нагнулась к корзине, долго в ней ковырялась… - На держи, алкаш, беги к своей алкашке, дари, га, га, га, га, - дико захохотала эта дура. В синей от холода руке деда я увидел ветку мимозы, она была сломана посередине. Дед пытался второй рукой придать этой ветке божеский вид, но она, не желая слушать его, ломалась пополам, и цветы смотрели в землю… На руку деда упала слеза… Дед стоял и держал в руке поломанный цветок и плакал. - Слышишь ты, сука, что же ты, *****, делаешь? – начал я, пытаясь сохранить остатки спокойствия и не заехать продавщице в голову кулаком. Видимо, в моих глазах было что-то такое, что продавщица как-то побледнела и даже уменьшилась в росте. Она просто смотрела на меня как мышь на удава и молчала. - Дед, а ну, подожди, - сказал я, взяв деда за руку. - Ты, курица тупая, сколько стоит твоё ведро, отвечай быстро и внятно, что бы я не напрягал слух, - еле слышно, но очень понятно прошипел я. - Э… а… ну… я не знаю, - промямлила продавщица - Я последний раз у тебя спрашиваю, сколько стоит ведро!? - Наверное, 500 рублей, - сказала продавщица. Все это время дед непонимающе смотрел то на меня, то на продавщицу. Я кинул под ноги продавщице купюру, вытащил цветы и протянул их деду. - На, отец, бери, и иди поздравляй свою жену, - сказал я. Слёзы, одна за другой, покатились по морщинистым щекам деда. Он мотал головой и плакал, просто молча плакал… У меня у самого слёзы стояли в глазах. Дед мотал головой в знак отказа, и второй рукой прикрывал свою поломанную ветку. - Хорошо, отец, пошли вместе, - сказал я и взял деда под руку. Я нёс цветы, дед свою поломанную ветку, мы шли молча. По дороге я потянул деда в гастроном. Я купил торт, и бутылку красного вина. И тут я вспомнил, что я не купил себе цветы. - Отец, послушай меня внимательно. У меня есть деньги, для меня не сыграют роль эти 500 рублей, а тебе с поломанной веткой идти к жене негоже, сегодня же восьмое марта, бери цветы, вино и торт и иди к ней, поздравляй. У деда хлынули слёзы… Они текли по его щекам и падали на плащ, у него задрожали губы. Больше я на это смотреть не мог, у меня у самого слёзы стояли в глазах. Я буквально силой впихнул деду в руки цветы, торт и вино, развернулся, и, вытирая глаза, сделал шаг к выходу. - Мы… мы… 45 лет вместе… Она заболела… Я не мог её оставить сегодня без подарка, - тихо сказал дед, спасибо тебе... Я бежал, даже не понимая, куда бегу. Слёзы сами текли из моих глаз…