По учёбе (3 курс) задали книгу читать, потратила всего два с половиной часа. Знаете..вы даже не представляете как могут два с половиной часа изменить твоё отношение к чему либо в этой жизни. А книга о человеке, одиноком человеке который хотел жить. Он был инвалидом. Это его автобиография, от детского дома до дома престарелых.
Дорогие мои, прочитайте, не пожалеете. Что бы просто дать представление о книге скину вам пару отрывков.
"Дом престарелых. Страшное место. От бессилия и отчаяния люди черствеют, души их покрываются непробиваемыми панцирями. Никого ничемневозможно удивить. Обычная жизнь обычной богадельни.
Четыре нянечки катили бельевую тачку. В тачке сидел дедушкаи истошно орал. Он был не прав. Сам виноват. Накануне он сломал ногу, и сестра‑хозяйка распорядилась перевести его на третий этаж. Третий этаж для человека со сломаннойногой — смертный приговор.
На втором этаже оставались его собутыльники или всего лишьзнакомые. На втором этаже еду разносили регулярно, а нянечки выносили горшки.Ходячие друзья могли позвать врача или нянечку, принести печенье из магазина.На втором этаже гарантированно можно выжить со здоровыми руками, продержатьсядо тех пор, пока не заживет нога, пока снова тебя не причислят к ходячим, неоставят в списке живых.
Дедушка грозно кричал о своих бывших заслугах на фронте,объяснял про сорок лет шахтерского стажа. Строго грозил пожаловаться вышестоящему начальству. Дрожащими руками протягивал в сторону нянечек горстьорденов и медалей. Чудак! Кому нужны были его побрякушки?
Тачка уверенно катилась понаправлению к лифту. Нянечки не слушали его, делали свою работу. Крик дедушкистал тише, он перестал угрожать. Отчаянно цепляясь за свою никчемную жизнь, он уже только просил. Умолял не переводить его на третий этаж именно сегодня,подождать пару дней. «Нога заживет быстро, я смогу ходить», — тщетно пытался разжалобить нянечек бывший шахтер. Потом заплакал. На мгновение, всеголишь на мгновение он вспомнил о том, что был когда‑то человеком. Дернулся из тачки, вцепился мертвой хваткой в дверцу лифта. Но что могут поделать старческие руки с силой четырех здоровых теток? Так, плачущего и стонущего, его и закатили в лифт. Все. Был человек, и нет человека" (с)
"Моя дочка лепит папу. Лепить папу легко. Проще, чем грибок. Нужно раскатать две круглые лепешки пластилина. Две одинаковые лепешки, два колеса инвалидной коляски" (с)
"— Бескорыстно, говоришь? Было дело. Предлагали мне деньги. Не все же сиротами тут лежат. Приезжали родственники их, совали в руки деньги свои поганые. Только я не брала. Если вкладывали в карман незаметно, все отдавала старикам, до копейки. Тем, кто несоображал уже, конфеты покупала и все до одной скармливала. Нет на мне ихденег, и благодарности мне от них никакой не надо. Я зарок дала. Когда приехала сюда, кормила поначалу, по глупости, просто так. А раз пришла одну кормить, а она мне говорит, горшок дай. Я ответила, что горшки не подаю, только кормлю.Хорошо, говорит, корми. Набрала полный рот хлеба, пожевала и в лицо мне плюнула. Все лицо заплевала. А теперь, говорит, платок мне завяжи под подбородком покрепче, чтобы, когда помру, рот не раскрылся. Есть, говорит,больше не буду. Я к ней каждое утро приходила, может, передумает, а она только смотрела строго так и отворачивалась. Две недели лежала, помирала. Тогда я и зарок дала, что всех, кого успею, накормлю. После нее многие есть отказывались,я привыкла. Только ту, первую, помню. И зарок дала, чтобы умереть тихо, не мучаться. Слабая я, сил у меня не хватит, чтобы хлеб выплюнуть. А лежать и под себя ходить — страшно. Испугалась я тогда сильно. А ты говоришь — бескорыстно." (с)
Белая горячка, то есть, бледная гордячка...
В тех горах, что любили обдать камнепадом,
Как угодно, любимый, меня называй!
